Кое-кто, кажется, был против моего присутствия. И не мечтайте. Я вездесущ, как «тетрис».
Боты-разведчики, обнаружившие и осмотревшие храм первыми, при приближении людей вышли из спячки и просигналили о готовности к работе.
– Они просканировали помещение и нашли подземные пустоты правильной формы, – передал я по звуковой связи, расшифровывая их данные. – Есть шанс, что по ночам снизу приходят жрецы, и мы можем с ними познакомиться.
– Только одно «но» – среди нас нет ксенолингвиста, – не без иронии заметил Эрнест. – Как, в случае чего, общаться будем?
– С помощью рисунков на песке, – съязвил Ник, проверяя на всякий случай запас дыхательной смеси. Здешним воздухом, даже не будь он испорчен ионизацией и свободными радикалами, мы бы дышать не смогли: слишком много аммиака, метана и прочих неприятных газов. – Ходят слухи, будто первые контактёры Содружества с нами именно так и познакомились.
– Слухи врут, – с непередаваемой иронией произнёс Вуур. – Содружество наблюдало за вами давно, и знатоков основных языков Земли у нас хватало. Здесь совершенно не известная нам раса, и я не вижу никакой шутки в предложении рисовать на песке. Правда, песка тоже не вижу.
– Мой голографический проектор к вашим услугам, – вот я говорил совершенно серьёзно. – Фантазия у меня плоская, как у любого пилота. Потому рассчитываю на ваши подсказки. Что им рисовать-то?
– Покажите им «Арго» и их планету с орбиты. Покажите траекторию самолёта и сам самолёт. Если они сохранили знания, должны понять этот символ.
– А если не сохранили?
– Сомневаюсь. Слишком мало времени для одичания. Где-то там, внизу, могут быть ещё живы те, кто помнит мир до катастрофы.
– Тихо! – Эрнест, прислушавшись, поднял руку. – Слышите?
Я-то как раз услышал. Прочим пришлось усиливать сигнал от внешних микрофонов скафандров, чтобы уловить негромкий гулкий стук где-то в стороне и внизу. Как будто открылась или закрылась тяжёлая дверь, ведущая в подвал.
Пожалуй, нам будет что передать на станцию. Или даже на Землю…
Эта планета заставила его поволноваться. Ощутить сперва беспомощность перед обстоятельствами, затем осознать собственную малость, а потом разделить вполне понятную радость от оправдавшихся надежд. И, хотя не ему выпало быть среди тех, кто принёс чудом выжившим аборигенам хорошие новости, всё равно не отпускало чувство сопричастности к чему-то по-настоящему великому.
Казалось бы, что они такого сверхъестественного делают? Всего лишь исследуют космос. Между прочим, во вполне меркантильных целях экспансии человечества.
Получив данные, начальство на станции организовало сеанс видеосвязи. Пообещали в течение месяца подогнать ближайший к этому сектору земной крейсер и немедленно сообщить Содружеству о цивилизации, нуждавшейся в срочной помощи. Затем на «Арго» передали свежие новости и электронные письма членам экипажа.
Лучше бы они этого не делали…
«…Ты должен помнить Айрин Кертис, училась на смежном потоке. Я набрался наглости и попросил твою Эмили помочь с устроением нашего первого семейного праздника. И надо же – дамы сдружились. Айрин даже уговорила её взять отпуск, и сейчас мы всей компанией мило проводим время на… Впрочем, пусть для тебя это будет сюрпризом. Эмили и малыш Генри ни в чём не нуждаются. Они искренне радуются отпуску в весьма живописном уголке Земли. Я знаю, что ты ушёл в полугодовую миссию без обязательного выхода на связь, так что моё письмо может несколько запоздать. Не волнуйся. Эмили и ваш мальчик благополучно вернутся домой. Они, упаси боже, ни в чём таком страшном нас с Айрин не подозревают. Лишь от тебя одного зависит, останутся ли они и далее в неведении на этот счёт.
Если ты получил это письмо до возвращения на станцию, черкни Эмили пару слов. Она очень скучает по тебе. Я сообщу, когда она получит твоё послание.
Стен».
Объявился, значит. И сразу же дал понять, что жизнь самых дорогих для Джимми людей – в его руках.
Что он потребует в обмен на их безопасность и – как он там выразился – неведение?
Стенли. Тень из прошлого. Он и играет по законам того прошлого, возвращения которого так желал. Но он плохо знает потомка семьи Морганов, наследника банкиров и пиратов, если думает, что его старый друг Джимми поведёт себя как напуганный болван. О, это будет весьма увлекательная игра, и кому пить шампанское по её итогам, ещё неизвестно.
Не стоило старому приятелю злить «ботаника» Джимми. Морганы всегда славились тем, что частенько устраивали противникам неприятности, прибегая к грубой силе лишь по мере необходимости.
Отложив коммуникатор, Джим достал из шкафчика новенькую, последней модели, бритву и принялся тщательно очищать лицо от лишней растительности. Предстоит весьма важный разговор, и ему не хотелось выглядеть при этом молодым клоном вечно лохматого и бородатого Тома.
Хотите войны, ребята? Вы её получите. Корпорация «Морган и компани» гарантирует.
«…На пыльных тропинках далёких планет…»
На седьмой неделе обращения по низкой орбите вокруг новооткрытой планеты наконец-то появился обещанный крейсер.
Первооткрыватели имеют право присваивать «своим» звёздам и планетам те имена, которые сочтут нужным. Но только в том случае, если там не обитает разумная раса, давным-давно давшая своему родному миру собственное название. Таковы правила Содружества, здесь не забалуешь. За нарушение могут обложить такими штрафами, что лучше не нарываться. Но будь моя воля, я бы поименовал найденный нами мир Шибальбой. Майянским адом. Уж больно обстановочка инфернальная: планета, лет сорок назад подвергшаяся удару гамма-луча.
Самое удивительное, что уцелевшие аборигены ухитрились не одичать, не озлобиться даже в аду. Честь им и хвала за это. Сорок лет жить в подземке, на кое-каких припасах и подножном корму, охотиться на крысюков, но бережно хранить уцелевшие крохи знаний, растить детей, не видевших солнца, и всё это время верить, что сигнал, посланный в момент катастрофы, достигнет населённых миров. Сигнал, как и предполагал Щербаков, был основательно заглушён поднятой гамма-всплеском электромагнитной бурей. Но, видимо, местные жители и впрямь хорошо молились своим богам – Отцу и Матери. То, что мы оказались там при жизни всего лишь второго-третьего поколения подземных сидельцев, было чистейшей случайностью… или нет?
Так или иначе, но нас встретили с ликованием смертников, которым в трёх шагах от эшафота объявили о помиловании. Почему-то это не радовало. Может быть, поэтому мы сдали условную вахту команде крейсера «Арджуна» с лёгким сердцем и, пожелав всем удачи, отправились дальше.
Кстати, о названиях, раз уж об этом вспомнил.
Землю приняли в Содружество фактически авансом, чтобы помочь подготовиться к предполагаемому вторжению расы хебеаров. Вторжение действительно воспоследовало, но к тому времени мы уже были готовы. То есть понастроили космических кораблей военного назначения и натренировали приличную армию. Но в земной традиции кораблям полагается давать имена. Генштаб, созданный как раз для координации действий нашей армии с силами планет Содружества, постановил, что страны и союзы стран получат права на именование космических кораблей в соответствии с их долей в строительстве оных. Таким образом, Китай, Россия и Соединённые Штаты получили право поименовать по два крейсера, Европа, Индия и ещё кто-то там – по одному, а остальным пайщикам предлагались для именования корабли помельче. Сошлись во мнении, что боевым кораблям следует давать имена полководцев, великих государственных деятелей или героев эпоса. Индусы долго не думали, вспомнили героя Арджуну. Китайцы явили миру «Тяньлун» и «Да Юй», то есть Небесного дракона и Юя Великого. Россия дала космическим крейсерам имена «Фёдор Ушаков» и «Александр Суворов». Американцы, за неимением эпоса, предложили Авраама Линкольна и генерала Гранта, в очередной раз обидев южан. А вот европейцы знатно переругались между собой за право дать имя единственному «своему» крейсеру. Французы предлагали кандидатуру Шарля де Голля, немцы – короля Фридриха и канцлера Бисмарка, англичане проталкивали Елизавету Первую, испанцы смертельно рассорились с голландцами, зачем-то предложив имя герцога Альбы, греки носились с Гераклом и Ахиллесом, и так далее. Встряли даже поляки с кандидатурой Яна Собесского и венгры с Аттилой, чем только усугубили невиданный политический кризис. Крик стоял на полмира, летели пух и перья, комиссии обменивались ехидными статейками в прессе, сторонники того или иного «кандидата» затевали идиотские флешмобы, а воз так и стоял на месте. Всех помирили, как ни странно, итальянцы, предложив назвать крейсер именем Юлия Цезаря. Так и сказали: «Джулио Чезаре». И, как ни удивительно, древний римлянин пришёлся всем ко двору. Вопли и ругань утихли, а на борту новенького крейсера рядом с бортовым номером нанесли надпись «Гай Юлий Цезарь».
