Всадник въехал в высокие ворота Замка прямо на лошади, лишь слегка пригнувшись. Привязав своего коня поводьями к запору, он начал с нескрываемым интересом оглядываться, явно прикидывая оборонительные возможности стен. Артём с сомнением поглядел на деревянную кобуру-приклад, но решил не требовать сдачи оружия. Обострять отношения не хотелось. Микола, задержавшись в дверях, неожиданно заорал в сторону паровоза: «Васятко! Пар тримай там! Вухи пообрываю!» Потом, расправивши плечи, буквально прошествовал во двор с видом гордым и как бы нелюбопытным, хотя явно постреливал глазами в сторону сгрудившейся там техники. Артём сделал приглашающий жест в сторону дверей здания.
После вчерашнего мародёрского — то есть, конечно же, «фуражирского» рейда выбор напитков был богатый, хоть бар открывай. Артём справедливо решил, что алкоголь не портится, запас карман не тянет, свободного места навалом — и не стал стесняться, загружая напитки ящиками. Большим знатоком он не был, так что ориентировался на ценники, считая, что критерий «чем дороже, тем лучше» ничуть не хуже любого другого. Так что, при вынужденной скудости закусок — оливки, крекеры, копчёная колбаса и прочий консервированный сухпай, — в плане выпивки перед гостями стыдно не было. Артём плеснул в хрустальный «тумблер» на два пальца какого-то моносолодового виски астрономической стоимости, Борух молча присоединился к его выбору, колоритный наездник попросил бокал красного вина, а Микола, смущённо пробормотав: «Та я шо? Мне лишь бы булькало…» безошибочно выхватил из импровизированного бара самый дорогой элитный коньяк и набулькал сразу полстакана.
—Ну… За встречу? — неуверенно предложил тост Артём.
Все охотно стукнулись разномастной посудой и сделали по глотку.
—Я Артём, это — Борух, — представил он свою сторону переговоров. — А вы?
—Мыкола я, то исть, Николай Никифорович Подопригора. С фермы, — подробно представился водитель паровоза и с весёлым интересом уставился на всадника. Тот помялся, вздохнул, посмотрел в потолок и решился:
—Только, чур, не смеяться! Меня зовут Хулио Мигель де Еквимосо, и мне это, поверьте, самому бывает забавно.
—Мальчик жестами объяснил, что его зовут Хулио… — тихо пробормотал в бороду Борух, но был услышан:
—Вы вряд ли сможете оригинально пошутить на эту тему. Я уже слышал все шутки. Я родился от испанского идальго и русской матери, отсюда и имя с фамилией. Дитя испанской революции, но пасаран и всё такое. И давайте на этом закроем вопрос. Видели бы вы, что мне иногда писали в русских документах… Зовите меня лучше Мигель.
—Так что же ты не представляешься сразу Мигелем? — удивился Борух.
—Так этот, — он покосился на Миколу, — все равно сдаст, проверено… Уж лучше я сам…
Артём подумал, что, судя по возрасту, этот Хулио той революции в лучшем случае внук, а никак не дитя, но от комментариев воздержался.
Помолчали, выпили ещё — уже без тоста. Вопросов с обеих сторон было так много, что никто не решался начать разговор.
—Ладно, — сказал Мигель, — вино у вас хорошее, но не для этого же вы нас пригласили? Рискну предположить, что вы понятия не имеете, что случилось, где вы, и что с этим делать дальше. Так?
—Ну… Более-менее так… — согласился Борух. — Мы пока что влекомы обстоятельствами и действуем рефлективно, следуя за событиями. Ни стратегии, ни тактики.
—В таком случае, я рекомендовал бы вам покинуть это место как можно быстрее. Лучше всего прямо сейчас и с нами.
—Стоп-стоп, не так быстро! — Борух выставил ладонь останавливающим жестом, — Последнее, что я собираюсь делать — это снова бежать неизвестно куда, неизвестно от чего, не понимая, что происходит.
—Видите ли, оставшись здесь вы будете иметь куда меньше шансов что-нибудь узнать, — пожал плечами Мигель. — Не до того вам будет.
—Черт подери, — взорвался Артём. — Как меня достали все эти сраные тайны! Какого хрена вы тут сидите такие на сложных щщах и масонские знаки харей изображаете? Вот, блядь, нельзя просто сказать, что происходит?
—Это все не так просто объяснить… — начал Мигель, но Артём бесцеремонно его перебил:
—Если ты сейчас про «во многая мудрости многая печали» задвинешь, я тебя кочергой переебу по тыкве, веришь?
Мигель дёрнулся вытащить из кобуры маузер, но, почувствовав ухом ствол Боруховской винтовки, аккуратно убрал руку обратно.
—Так, эскимос хулев, или как там тебя, — сказал Борух, — вот этого не надо. Ипать какие мы нежные…
Микола же так и сидел, держа в одной руке бутылку коньяка, в другой стакан и смотрел на все это круглыми глазами.
—Та вы с глузду съихалы? От невдалы каки вояки! — сказал он нервно. — Принесло вас на нашу голову! Уже погрузились бы, та до хутору, а тут лясы точим… Вы ще постреляйте друг дружку тут.
—Так, давайте все успокоимся, — сказал совершенно отстранённым тоном Мигель. — Поверьте, я не собираюсь ничего скрывать, но я не тот человек, которому есть, что рассказывать. Есть те, кто знает гораздо больше и лучше умеют объяснять. Я же говорю, что мы все в большой опасности, и это место надо покинуть.
—Да почему, черт тебя дери? — Артём все ещё держал в руках кочергу.
—Потому что это новый свежеэлименированый фрагмент, а значит, сюда идёт орда мантисов.
—Это что ещё за хрень?
—Как вам объяснить? Весьма малоприятные существа. Некоторые считают их разумными, некоторые нет — но определённо никто не хочет с ними связываться.
—Та ни божемой вам их даже побачить! — вмешался Микола. — Не отвяжутся ироды! Тикать вам надо! А хотите я вам… ну хучь полтелеги выделю? Погрузите шо вам глянется, а остальное я для сэбе закидаю? Збиток звичайно великий… — страдальчески закатил хитрые глазки владелец поезда, — але як не выручить гарних хлопцив?
—А с чего вы решили, что мы вообще собираемся куда-то бежать? — спросил неожиданно Борух.
В воздухе повисла пауза. Кажется, эта идея потрясла гостей настолько, что они буквально потеряли дар речи.
—Та вы откуда таки дурны повылазили? — поперхнулся коньяком Микола. — От мантисов, когда у них гон, не сховаешься, вони живу кров чують! Загинете почём зря, и все добро с вами…
Похоже, картина пропадающего зазря добра стояла перед его глазами как живая, вызывая непереносимые душевные муки.
—Действительно, — согласился с ним Мигель, — спрятаться и пересидеть нашествие — очень плохая идея. Они чуют теплокровных и легко вас обнаружат в любом убежище.
—Отчего же непременно прятаться? — недобро прищурился Борух и похлопал ладонью по цевью винтовки, — нам есть, чем их встретить.
Гости уставились на него, как будто сдерживаясь, чтобы не покрутить пальцем у виска.
—Тю, — разочарованно протянул Микола, — велика фигура, да дура. Поихали звидси. Вони останнього розуму втратилися. Нема про що з ними говорити. Краще все кинути, ниж через них пропасти.
