—Что это? — спросил Артём.
—Похоже, заправка на улице Мира рванула… — ответила Ольга.
Вокруг замка было темно — с вечера Борух, решив, что маскироваться уже ни к чему, вывесил над стенами мощные ацетиленовые фонари, но это, как ни крути, не прожектор — освещали они скудные сектора метров на пять. Ещё по одному фонарю было просто поставлено на бетонные афишные тумбы на перекрёстке — не столько освещать что-то, сколько обозначать своё наличие — погаснет фонарь, значит гости прибыли. По настоянию Артёма, посередине площади установили нечто вроде рекламного щита — большой лист фанеры с кривой, сделанной флуоресцентной краской из баллончика надписью: «ВНИМАНИЕ! ЗАМОК ОХРАНЯЕТСЯ! ПОДХОДЫ ЗАМИНИРОВАНЫ! СТРЕЛЯЕМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ! ПОДХОДИТЬ ПО ОДНОМУ, БЕЗ ОРУЖИЯ ПО ДОРОЖКЕ К ВОРОТАМ!» — щит тоже был подсвечен, правда, всего лишь керосиновой лампой. Борух был резко против, считая, что эффективность минных полей в их неожиданности, но Артём настоял на своём, хотя переубедить упрямого прапорщика стоило ему немалых нервов. Он вовсе не исключал появление вблизи замка личностей не враждебных, навроде того же Миколы с Мигелем: «Представь, что было бы, если б у нас мины со вчера стояли — разнесло бы их в клочья вместе с конём и паровозом! А ведь неплохие ребята оказались». Борух пожимал плечами и говорил, что своя башка дороже, а кому не повезло, тому и не повезло — нечего было соваться. Убедило прапорщика только напоминание о священнике, который мог, в принципе, вырваться из плена и попытаться вернуться в Замок — Артём уже понял, что Борух испытывает к отцу Олегу своеобразное уважение. Борух нехотя согласился на установку плаката, рассудив про себя, что навряд ли неведомые мантисы умеют читать.
Столб огня над заправкой осел, но там по-прежнему полыхало — видимо, догорало оставшееся в цистернах топливо. Очаг пожара разрастался — загорелись прилегавшие к заправке дома. От этого пламени глухая ночь постепенно сменилась багровыми сумерками, в которых просматривалось какое-то движение в выходящих на площадь улицах. Разобрать, что за смутные силуэты мечутся там, было невозможно, но мелькающие тени явно приближались.
—Так, ребятки, — скомандовал Борух, — слушай мою команду! Живо на стену! Артём и я — к пулемётам, Ольга — прихвати РГ-6, будешь бить по площадям. Думаю, снайперский огонь нам сегодня будет без надобности.
Артём с Борухом разбежались по углам стены, чтобы захватить как можно больший сектор обстрела. Рядом с пулемётными точками стояли снаряжённые коробки с лентами и по ящику гранат — на случай прорыва к стенам. К сожалению, расположение пулемётов не позволяло вести фланкирующий огонь. Ольга заняла позицию в центре, притащив здоровенную дуру револьверного гранатомёта РГ-6, но не бросила и свою парочку — «Винторез» с «Валом». Потянулось напряжённое ожидание — привычные Боруху и, возможно, Ольге, но незнакомые доселе Артёму звонко тикающие в мозгу последние минуты перед боем.
Артёму было страшно. Он судорожно вспоминал наставления Боруха по стрельбе из пулемёта — весьма, по нехватке времени, краткие. Главное, что запало ему в память — что нельзя стрелять непрерывно, а то ствол перегреется. Надо делать очереди с перерывами. Но насколько длинными должны быть эти перерывы Артём уточнить забыл, и теперь эта мысль его мучила. Выяснять было поздно — Борух далеко, а отойти от пулемёта Артём тоже боялся. Он посмотрел вдоль стены, но увидел только Ольгу, которая заметила его взгляд и помахала в ответ рукой. «Какая симпатичная девушка, хоть и лейтенант», — подумал Артём. Спохватившись, он махнул рукой в ответ, но Ольга покачала головой и только указала вперёд: «Смотри, мол, внимательно!». Артём снова приник к прицелу, гадая, сколько выстрелов должна быть очередь, чтобы не перегреть ствол. А ну как заклинит? Запасной ствол лежал в ящике рядом, но менять его в темноте и на нервах… — ну уж нет, только не это… Кажется, он где-то читал, что это нормальное состояние перед первым боем — даже самых смелых людей трясёт, и панические атаки начинаются раньше вражеских. Но сейчас его это ничуть не утешало — от адреналина мутилось в глазах и звенело в ушах, руки ощутимо подрагивали, а ноги подкашивались так, что он почти висел на пулемёте. «Скорее бы началось, что ли» — подумал Артём, и не сразу понял, что его пожелание исполнилось.
Мелькавшие смутные фигуры — тени в тенях, — вдруг разом слились в плотную волну, хлынувшую к стене Замка. Разом погасли фонари на тумбах, полыхнув на прощание синими озёрцами огня, и чёрные силуэты слились в неразличимую массу, движущуюся через площадь — не слишком быстро, со скоростью торопливо идущего человека, — но упорно и неотвратимо, как ползущая из вулкана лава. Невозможно было понять, сколько их, невозможно было разобрать, на что они похожи — просто тупо прущая сила. Артём все ещё заворожённо смотрел на этот прилив, когда вступил в дело пулемёт Боруха: «Дум-дум-дум-дум…» Артём, спохватившись, развернул ствол своего КПВ и нажал на спуск — целиться необходимости не было, промахнуться по валящей к стене толпе было невозможно. Один из мощнейших в мире пулемётов, практически автоматическая скорострельная пушка, КПВ имеет калибр 14 с половиной миллиметров. Пуля весом 64 грамма — размером с небольшой огурец, — прошивает борт БТР, как швейная машинка тряпку. От работы пулемёта заложило уши и затряслась стена под ногами — Артёму показалось, что сейчас начнёт крошиться бетон. Тем не менее, короткая очередь канула в наступающих, как пригоршня гальки в море, — без видимых последствий. Чертыхнувшись, Артём принялся лупить длинными, выстрелов на тридцать очередями, водя стволом в пределах небольшого сектора. Хотелось нажать спуск и не отпускать его до окончания ленты в коробке, но Артём снова вспомнил про перегрев ствола.
«Вухх-вухх-вухх», — вступил в дело шестизарядный гранатомёт Ольги, однако вспышки разрывающихся в толпе гранат, казалось, не оказывают никакого видимого действия — тёмная масса перла через площадь, все также неразличимая в темноте и неотвратимая. Артёму казалось, что он попал в кошмарный сон — когда, что бы ты ни делал, ничего не помогает, и враг надвигается, надвигается… С лязгом отсечки кончилась патронная лента, и писатель заметался в панике, пытаясь вспомнить Боруховы наставления, — сдёрнул пустую коробку, крякнув, подал вверх тяжеленную полную… Защёлкнулась? Вроде бы да… ленту в приёмник, в приёмник… да что тебе надо, скотина! Чего ты не лезешь! Черт, в гильзоотводе осталась пара гильз… Артём, злобно шипя, неловко пропихивал их ножом под заслонку, обжигаясь, царапаясь и из последних сил борясь с подступающей паникой. Казалось, что он возится с лентой чуть ли не полчаса, и сейчас, вот прямо сейчас над стеной всплёснется чёрной пеной наступающий вал чудовищ… Ручку вверх — плавно отпускаем… Все, патрон захвачен, можно стрелять!
Над головой хлопнуло, и площадь залило мертвенно-белым ярким светом — Борух пустил осветительную ракету. Повисшее на парашюте маленькое режущее глаза магниевое солнышко расчертило площадь резкими тенями, превратив пространство в мечущийся черно-белый ад. Артём, забыв нажать на спуск перезаряженного пулемёта, всматривался вниз, где на него бежали… кто? Первое смутное впечатление — гориллы в чёрных пластинчатых латах. Массивные прямоходящие фигуры, мощных, квадратных почти очертаний, с длинными руками… В контрастном ярком свете лиц не разобрать… да и есть ли у них лица? Первые ряды наступающих добежали до Боруховых «сюрпризов» и хлопки противопехотных мин слились в глуховатый непрерывный салют, а площадь стало заволакивать белесым пороховым дымом. К радости Артёма, волна наступающих резко замедлилась, и он поспешил добавить, выкашивая неприцельными очередями десятки чудовищ. При свете гаснущей уже ракеты, стало наконец видно, что расход боеприпасов идёт не впустую — чёрная в магниевом свете кровь летела фонтанами вместе с ошмётками плоти. Накачанный по уши адреналином, Артём давил и давил на спуск, вовсе не ужасаясь чудовищности зрелища — лишь ледяной злой азарт, да опасение за ствол, заставляющее его разбивать смертоносный огонь на отрезки очередей. Падающая осветительная ракета метнула по площади лезвия теней — и погасла. Секунды жутковатой слепоты, разрываемой лишь вспышками дульного пламени — и новый хлопок разливающегося над площадью беспощадного белого света. Площадь покрыта шевелящейся массой и потоками крови, но наступающим на это, похоже, плевать — чёрные глянцевые фигуры, вплотную приблизившись к стенам Замка, не задержались ни секунды, облепляя их, как муравьи конфету. Казалось, без штурмовых лестниц это пустое занятие — но нападающие неожиданно резво поползли вверх, цепляясь немыслимым образом за мельчайшие выемки стены.
