Небесные братья обернулись, посмотрели на подавленных отцов, медленно теряющих последнюю надежду. Коган уныло встопорщил перья, предпочитая молчать. Ему, никогда не унывающему богу-ястребу, было невыносимо чувствовать горе этих людей.
– Я взлечу и разгоню тучи изнутри, – решительно сказал Стримбор, раскидывая свои призрачные крылья и теряя материальность.
– Стой, Стрим! – вскрикнул, хватая друга за плащ, тревожно принюхивающийся Арох. – Ты ничего не сможешь сделать. Я был не уверен…
Жулька, до этого момента спокойно сидящий рядом, поднялся и зарычал, вздыбив шерсть. Прикрыв глаза, волк прислушался к каплям.
– И Жулик их чует. Теперь знаю точно. Там, – он указал рукой в небо, – поют симфонию волки дождя.
– Что?! – Мгновенная ярость заставила богов подобраться, сжать кулаки.
– Какого нежитя эти твари здесь делают?! – зло спросил Траэллита.
– Они совсем нюх потеряли, ублюдки драные?! – одновременно с ним возмутился Коган.
А демон так и вовсе высказался на орочьем, рефлекторно меняя шелковую рубашку на черный доспех. Легкая гибкая броня обтекла его тело второй кожей.
– Я не понимаю, – Марья успокаивающе обняла своего демона, – это же волки. Все волки подчиняются богу-волку. То есть тебе, Арох. Что с волками дождя не так? Ты не можешь просто приказать им уйти?
Боги мрачно переглянулись, снежный волк фыркнул в сторону окна, и Арох со вздохом ответил:
– Волки дождя только называются волками. Я не знаю даже, кто такие на самом деле эти твари. Говорят, они явились в наш мир откуда-то из-за Грани. Всей стаей они способны убить любого, даже высшего бога внутреннего Купола, и никому не подчиняются. Волки дождя уважают только силу – по большей части свою собственную.
В повисшей тишине только и было слышно, как шуршит дождь и ворочаются связанные дети.
– И что же теперь? – растерянно спросила Марья, с жалостью глядя на детей. – Что же делать?..
– Я полетел бить им рожи, – сказал демон, расправляя полыхнувшие темно-багровым крылья. – Терпеть не могу этих гадов.
– Погоди кипятиться, Ал, – сказал Арох. – Если их вожак – все еще Хардан, я призову их, и мы, пожалуй, сможем договориться.
– Нет, Арох!
– Ты сдурел, Волк?!
– Ты же будешь совсем беззащитен, Арох!
– Мы тебе просто не позволим!..
– Лучше полетели бить им рожи, а Арох останется здесь! – единодушно решили друзья.
– Я не беззащитный, чтоб вас за Грань выкинуло, братья! – разозлился Волк. – И не надо со мной нянькаться, как со щенком столетним! Или первые, у кого рожи окажутся битыми, будут отнюдь не волки дождя!
Друзья угрюмо переглянулись, ведя беззвучный диалог.
– Поступим по твоему, Арох, – мрачно сказал Альтис.
– Тем более что это единственный выход, – добавил Стримбор. – Против всей стаи нам даже впятером не выстоять. Да и время на исходе.
Альтис опустился на колено, поцеловал Марью и улыбнулся. Ее платье поменялось на такие же доспехи, как у Альтиса, а ладони обтянуло кольчужными перчатками с серебряными вставками.
– Теперь я буду за тебя немножко более спокоен, – сказал он с ласковой улыбкой. – Оружие призовешь какое захочешь. И доспехи твои навсегда, призывай их, когда нужны.
Марья осмотрела и ощупала себя, с нежностью поцеловала демона.
– Я люблю тебя, – тихонько сказал она.
– Я тоже тебя люблю, малышка, – ответил он.
Пока Арох распахивал окно, Альтис укрыл детей «защитным куполом», а боги строго-настрого наказали людям не вмешиваться и желательно даже не попадаться волкам на глаза. В идеале, конечно, надо было вообще выйти из зала, но разве выгонишь отцов детей, судьба которых сейчас решалась?..
Ливень намочил белую рубашку и белые волосы. Арох полной грудью вдохнул влажный воздух, прикрыл глаза, вобрал в себя этот мир и завыл. Это был не просто вой – это была песня. Песни Великого Волка каждый раз завораживали даже богов, не то что людей. Никто, даже при желании, не смог бы не откликнуться на этот призыв. Никто…
Их было шестнадцать. Шестнадцать громадных волкодлаков выступили из пелены дождя, окружая бога. Их серо-черная шерсть была абсолютно сухой, от них веяло запредельным холодом, и одно присутствие этих монстров наводило необъяснимый ужас, которому невозможно было противостоять. В комнате стало заметно темнее.
Жулик яростно зарычал, и Альтис пригладил вздыбленный загривок, приказывая выйти, если не может держать себя в… лапах.
Один из волков выступил вперед и на ходу обернулся человеком. Бритый наголо мужчина с пугающим взглядом черных глаз на неприятном лице, укутанный в черный плащ.
– Арох, – ледяной голос выражал полное отсутствие чувств, – не слышал твоих песен уже пятьсот лет.
– А я бы еще столько же не слышал твоих, Хардан, – ответил Великий Волк.
– А я бы набил твою бритую рожу, урод! – рванулся вперед Коган, которого едва успели перехватить Траэллита и Альтис.
– О, даже птичка здесь! – усмехнулся вожак стаи Дождя. – Что, птичка, тебе стали мешать твои перышки? Может, птичку стоит общипать?
– Может, тебя второй раз побрить, придурок загранный?!
– Чего там бормочет этот мокрый воробей? – Хардан приложил к уху ладонь.
– Не нервируй нашего брата, Хардан, – холодно сказал демон, заткнув Когану рот. – Или мне придется перестать его держать.
– Какие демоны, какие боги! – Подобие улыбки на этом лице пугало больше, чем любой оскал. – Какие знакомые лица! Мы не сталкивались уже много столетий. Что же заставило искателей встретиться с волками дождя?
– Ты задаешь вопросы, на которые тебе не требуется ответов, Хардан, – проникновенно сказал Арох.
– Ты прав, Великий Волк.
Хардан прошел к укрытым «куполом» детям, присел на корточки возле них. Снежный напряженно застыл с другой стороны, неотрывно глядя на бритоголового вожака. Марья почувствовала, что еще мгновение назад пустующую руку оттягивает рукоять клинка. Вожак усмехнулся, провел пальцем по кромке «купола».
– Лакомый кусочек, не правда ли, Альтис? – с отвратительной ухмылкой спросил он. – Уж кому, как не тебе, демону, это знать. Пять сильных и невинных душ. Они так напоены силой, что просто звенят и зовут: «Возьмите нас! Выпейте нас!»… Ты слышишь этот зов, демон?
Альтису стоило немалых усилий не броситься на заклятого врага с клинками наголо, а то и просто с голыми руками. Зверь внутри заворочался глухой болью и зажатой в тиски яростью. Пламенный не мог позволить себе утратить душевное равновесие. Белое Пламя в нем горело, только пока в сердце звездой пылала любовь. Если он забудется, отдавшись черной ненависти, то огонь покинет его, и тогда… А что будет тогда, лучше даже не думать.
