Ален не успел выхватить клинки, как почувствовал, что когти твари медленно погружаются в его живот, разрывая, словно бумагу, легкий доспех, жилетку, пронизанные металлом мышечные волокна, превращая внутренности в кровавую кашу. Снизу вверх…
Он хотел закричать, но захлебнулся кровавым бульканьем.
«Помоги! – мысленно взмолился Ален. – Он убивает меня! Я не выдержу!» – «Держись… – услышал он в своем сознании тихий отклик. – Я уйму боль». – «Отпусти меня…» – «Нет». – «Прошу, молю!» – «Нет!» Боль отошла, оставшись где-то внизу, где-то там, за синим небом.
«Создатель! – взмолился Ален. – Создатель, я – сын зла, но я взываю к тебе… Отпусти меня! Даруй мне покой!» – «Нет, Ален, – шепнуло небо, – война еще не окончена…» – «Когда все закончится, ты меня отпустишь?» – «Я обещаю, – шепнуло небо до боли знакомым голосом. – Держись…»
В тот же миг его затянуло обратно. Свет, звуки…
– Держись, малыш! – Бледный сотник, кажется, бегом тащил на руках умирающего брата.
Ален прикрыл глаза. Горлом шла кровь, он задыхался. Но боль отошла куда-то за краешек сознания, затаившись и ожидая удобного момента для нападения.
– Лера, Макс, Крис! – громоподобным голосом крикнул сотник. – Ко мне! Бегом!
Он осторожно опустил обмякшее тело Алена на землю. Белый Пламенный увидел, что за плечом склонившегося Черного стоит Леон. По его лицу катились слезы. Большие руки Черного дрожали. Через мгновение рядом оказалась девушка в коричневом доспехе. Упав на колени рядом с полусотником, она едва сумела сдержать крик.
– Ален! – всхлипнула Лера.
Макс и Крис, появившиеся мгновением позже, побелели. Макса вырвало.
– Ему не выжить, сотник, – сказал Крис, сдерживая дрожь.
– Я не понимаю, как он жив до сих пор, – подтвердил Макс, шумно сглотнув.
Черный перевел полный отчаяния взгляд на всхлипывающую Леру, и та отрицательно мотнула головой. В глазах Анжея вспыхнул злой огонь.
– Анжей… – с усилием прошептал Ален, выплюнув кровь, и сотник наклонился к нему, чтобы услышать. – Если я умру, сожги меня… Не позволяй снять доспех…
– Ты не умрешь, – жестко ответил Черный. – Я не позволю!
– Брат…
– Молчи! – рявкнул он.
Он обернулся к Леону:
– Мне нужна сила, – и перевел пылающий взгляд на целителей. – Вся.
Леон молча положил руку ему на плечо. Лера решительно повторила жест Леона. Макс и Крис переглянулись. Рука Криса оказалась на другом плече сотника, но Макс остался неподвижным. Сотник ожег его злым взглядом и склонился к Белому:
– Держись, малыш. Будет немного больно.
– Врешь, сотник… – шепнул Ален.
В ореховых глазах Черного плескалась вина, боль и страх. А еще любовь.
Ален попытался ободряюще улыбнуться. И в тот же миг почувствовал, как рука Анжея проникает в страшную рану, все глубже и глубже. «Нет, нет, не надо!» – хотел закричать юноша, но не смог выдавить и слова. Его синие глаза широко распахнулись. Резко втянув сквозь сжатые зубы воздух, он закричал, когда боль достигла апогея…
…Росомаха, Данила и Лисенок вышли к реке, чтобы свалить еще несколько деревьев для кушеток в лазарете. За три недели они научились делать очень многое.
– Смотри, Росомаха! – позвал Лисенок, указывая на что-то в траве у реки.
Рома подошел поближе и увидел Алена. Он спал, лежа на земле. Его руки сжимались в кулаки, он тихо стонал во сне, тяжелое дыхание с хрипом вырывалось из груди. Он что-то говорил. Росомаха прислушался.
– Анжей?.. Что это за тварь?.. – Маг судорожно дернулся, Росомаха увидел бисеринки пота на его лице. Ален захрипел и едва слышно прошептал: – Помоги… Он убивает меня…
Росомаха вдруг отчетливо увидел следы чьей-то огромной руки на горле Алена. Изо рта волшебника тонкой струйкой потекла кровь.
– Ален! – В два прыжка оказавшись рядом, Росомаха хотел толкнуть командора, разбудить, но что-то остановило его, словно невидимая стена. От внезапного страха он покрылся испариной и невольно отскочил в сторону.
На лице Алена появилась жутковатая улыбка.
– Врешь, сотник… – отчетливо прохрипел он. И в ужасе вскрикнул: – Нет, нет, не надо!
Хрупкое тело выгнулось дугой, Пламенный закричал…
– Ален! – в отчаянии вскрикнул Лисенок.
Тот вмиг взметнулся в воздух, ощерившись на мир двумя клинками. Безумие в глазах медленно отступило, когда он разглядел своих.
Пошатнувшись, Ален опустился на землю, тяжело и хрипло дыша, яростно выдохнул:
– Демоновы кошмары… Никогда не буду спать.
Поглядев исподлобья на мнущихся в нерешительности Лисенка, Росомаху и Данилу, он крикнул, приходя в себя:
– Ну что встали?
– У тебя лицо в крови, командор, – тихо сказал Лисенок.
– Ага, и синяки на шее, – добавил Росомаха. – Как будто тебя душили.
Выругавшись, юноша вытер кровь с лица.
– А еще у меня шрам вместо живота, – хмуро сообщил он. – Это не повод так на меня вылупляться.
Росомаха и Данила быстро зашагали прочь, а Леня задержался.
– Мы тебе не враги, Ален, – сказал он. – Враги остались там… А мы ведь не враги.
Тот наградил его тяжелым взглядом:
– Иди, Лисенок.
Леня побежал догонять своего десятника, а Ален прошептал ему вслед:
– Но и не друзья…
С каменным лицом юноша ожидал, когда Василиса закончит отдирать от раны присохший бинт. Когда она дергала особенно сильно, Пламенный шипел сквозь сжатые зубы. Но терпел.
Пытка началась на закате, стоило лишь ему вернуться в лагерь, и продолжалась уже около часа. Василиса стоически держалась, хотя была уверена, что любая другая девушка из ее деревни давно бы уже лежала в обмороке. Таких жутких, запущенных ран она еще не видела. Как шов еще не загнил?.. Края раны выглядели обугленными и истлевшими. И почему кровь такого насыщенного черного цвета? Да еще едва уловимый запах нагретого металла, как в кузнице…
Василиса возилась до глубокой ночи. Отмачивала присохшие бинты, осторожно промывала швы, обрабатывала рану целебным отваром. Ребята, кроме тех, кто дежурил сегодня в лагере, отправились по домам. Когда девушка наложила новую повязку, в распахнутое окно уже вовсю светила полная луна.
– Пойдем, – поднялся Ален. – Я провожу тебя домой.
– Хоть бы «спасибо» сказал, – буркнула девушка.
– Спасибо. А теперь пошли.
От его ледяного тона Василису передернуло.
За время пути от лагеря до деревни попутчики едва ли перекинулись десятком слов.
Остановившись у самых ворот, Ален вдруг вскинул голову, оглядывая дом, в котором жила Василиса.
