– Эй, малыш! Я вернулся. – За спиной у Ника вдруг вырос Опекун; слегка пошатываясь, он тяжело опирался рукой о ствол. – Опять пора вниз?
С приходом Опекуна щенок перенес на свое внимание на него и, нетерпеливо помахивая хвостом, тихонько вякнул.
Ник глотнул воздуха, лишь теперь осознав, что все это время не дышал, стараясь не нарушить тишину. Взгляд его, больше не занятый щенком, невольно скользнул к другому краю площадки, где на почетном месте сидел отец. Сол наблюдал за сыном так внимательно, что позабыл следить за своим лицом, и Ник увидел, как оно отразило сменявшие друг друга чувства – ожидание, грусть, разочарование и наконец, в итоге, жалость.
Жгучий стыд пронзил Ника, и он поспешно отвернулся из страха, что все Племя смотрит на него глазами отца.
– Верно, малыш, зря я тебе разрешил столько пить на ночь, но ведь праздник же! – Опекун пошатывался и икал, от него разило зельем покрепче весеннего пива.
Стараясь не выдать своей досады, Ник кивнул и сказал:
– Да, он сюда только что пришел, явно искал тебя.
Опекун вздохнул, глядя на щенка мутным взором.
– Может, потерпишь, пока Ралина закончит сказ?
– Я его выведу, – неожиданно вызвался Ник.
– Стоит ли, Ник? Солнце давно село, – засомневался О’Брайен.
– Ну подумаешь, братец, идем облегчиться – только спустимся с площадки, и сразу обратно. Мы же не на пикник собрались! – возразил Ник.
– Верно! Ничего страшного. Совершенно ничего, – промямлил Опекун. – Щенок умница – самый смышленый и крупный во всем помете. В темноте он никогда не выходит из круга света факела.
– Может, я с тобой? – предложил О’Брайен.
Ник бегло оглядел его с головы до пят. О’Брайен осушал второй кувшин пива.
– Не нужно, – поспешно отозвался Ник. – Свожу его – и назад, успею еще послушать Ралину – как детей стали пеленать в листья папоротника.
Опекун дружески хлопнул Ника по плечу.
– Молодчина, Ник! А я тебе местечко погрею, пока ты ходишь туда-сюда. Отсюда-то лучше видно, чем из-за твоей спины! – Не дожидаясь ответа, он сел – скорее упал – на место Ника, едва тот поднялся.
– Конечно, – отозвался Ник и протянул Опекуну почти нетронутую кружку пива. – И кружку заодно для меня погреешь. – В ответ на смущенный взгляд Опекуна Ник с улыбкой добавил: – Да пей, не стесняйся!
– Ну, спасибо, Ник! Я всегда говорил, хороший ты парень, и неважно, есть ли у тебя спутник. Вот, держи на всякий случай. Знаешь ли, осторожность никогда не повредит. – Он протянул Нику заряженный арбалет.
– Стрела-то всего одна! – вскинулся О’Брайен.
– Хорошему стрелку довольно и одной, а Ник стрелок отменный. Малыш, иди с ним! – скомандовал Опекун щенку, указав на Ника.
Ник, привычный к оружию, взял арбалет поудобнее и похлопал себя по ноге, подзывая щенка. Сквозь густую толпу он пробирался как можно быстрей и тише; щенок послушно следовал за ним по пятам, а Ник старался не замечать любопытных взглядов в их сторону.
Вскоре они добрались до извилистых проходов, которые тянулись, словно спицы гигантского колеса, от священных деревьев к лабиринту мостов вокруг жилищ Племени, и, едва очутившись подальше от назойливых взглядов, Ник позволил себе хоть ненадолго расслабиться и порадоваться каждой минуте наедине со щенком.
– Красавец ты, спору нет, – обратился он к овчарке, трусившей рядом, и та подняла мордочку и улыбнулась по-щенячьи, вывалив язык. Ник улыбнулся в ответ. – И, к тому же, умный пес. – «Выбери меня, пожалуйста!» – добавил он мысленно. Ни за что не выскажет он вслух свою немую мольбу. Что толку обращаться к щенку? Спутника он выберет, как велит инстинкт, навязать ему выбор невозможно… но вдруг кто-нибудь услышит, как он просит – горячо, настойчиво, униженно – о том, чему, быть может, не суждено сбыться? Ник покачал головой. «Не стану говорить – ни за что. Довольно и того, что все об этом шепчутся за моей спиной».
Щенок тявкнул, завозился у его ног.
– Ох, прости, дружок, – спохватился Ник, поняв, что дошел до подъемника да так и стоит, разговаривая сам с собой. – Дурак я, дурак, моховая башка! Немудрено, что ты меня не выбрал. – Ник сокрушенно вздохнул, потрепал щенка по шерсти, черной, как соболья, и дважды стукнул ложем арбалета в дверь гнезда, ближайшего к подъемнику.
– Надо спуститься, вывести щенка! – крикнул он.
Дверь сразу отворилась, и выскочил молодой терьер, радостно приветствуя щенка, а следом вышел стройный паренек, утирая с подбородка жир от жаркого. Взгляд его скользнул со щенка на Ника, и паренек так и засиял.
– Ник! Самый крупный щенок сделал выбор?..
– Да, сделал выбор – выпить на ночь море воды. А его Опекун тоже сделал выбор напиться, да только не воды, а кое-чего покрепче, – прервал его Ник с тихим смешком, словно ни о чем таком он не думал, просто выводит пса облегчиться. – А у меня сегодня пиво не лезет в глотку, вот я и вызвался вместо него. Спустишь нас, Дэвис? – Ник указал на дверцу подъемника.
– Что за вопрос! – Дэвис выбежал из гнезда и подскочил к ручке массивного подъемного механизма, с помощью которого люди Племени и их спутники-собаки спускались на землю и возвращались обратно, на высоту пятидесяти с лишним футов. – Всегда пожалуйста! – Дэвис обратился к терьеру, рвавшемуся вслед за щенком в квадратную деревянную клеть подъемника: – А ты дома остаешься, Кэмерон. Ты свою первую зиму уже встретил. Потерпи до рассвета, не маленький.
– Отпусти и Кэмми с нами, я не против. – Ник наклонился, потрепал большие пшеничные уши терьера. – Поможет мне смотреть за щенком.
– Ладно, только побыстрее. Солнце давно закатилось, не мне тебе объяснять, чем это грозит. – Дэвис протянул Нику зажженный факел.
Ник кивнул и, помрачнев, стал запирать дверь клети на задвижку.
– Недаром у меня с собой вот это. – Он помахал в воздухе арбалетом Опекуна.
– Надеюсь, он тебе не пригодится, и все-таки хорошо, что ты его прихватил, – сказал Дэвис и хмуро добавил: – Вот что, не знаю, слыхал ты или нет, но кое-кому из нас, Охотников, в последнее время попадаются нехорошие знаки.
Ник слегка опешил. Нет, не слыхал он ни о чем таком – все в лесу как обычно, те же хищные насекомые, ядовитые растения да дикари-полулюди.
– Нехорошие знаки?
Дэвис замялся.
– Я должен молчать. Тадеус велел держать язык за зубами.
– Не волнуйся, никому не скажу. Что еще за нехорошие знаки? – По спине у Ника пробежал холодок.
– Я нашел оленя. С наполовину содранной шкурой.
– Кто-то разбрасывается столь ценной добычей? Да, странно.
– Не то слово «странно»! Когда я нашел оленя, он был еще жив.
– Что?
– У него были срезаны полоски кожи, а других повреждений не было.
