Леда сжала ее руку:
– Не волнуйся. Поверь в себя.
Мари закивала, но тут на нее налетело нечто вроде маленького смерча. Юное существо едва не сбило ее с ног, закружило в объятиях.
– Мари! Мари! Я так рада, так рада тебя видеть! Значит, ты здорова!
Мари улыбнулась бойкой девчушке:
– Да, здорова, Дженна. Я и сама рада, что пришла. – Она дотронулась до лунного венца на темных волосах Дженны. – Красота какая! Это тебе папа сплел?
Дженна прыснула совсем по-детски, будто ей шесть, а не шестнадцать лет.
– Папа? Куда ему! У него руки-крюки, и пальцы, говорит, не из того места растут! Я сама сплела.
– Молодец, Дженна, – тепло похвалила Леда и улыбнулась подруге дочери: – Ты на славу потрудилась: лаванда посередине здесь очень к месту. У тебя настоящий дар!
Дженна раскраснелась.
– Благодарю тебя, Жрица Луны. – Просияв, она отвесила Леде поклон по всей форме, с опущенными руками и раскрытыми ладонями – в знак того, что безоружна и не замышляет дурного.
– Да что ты, Дженна! К чему церемонии? Ведь это же мама! – удивилась Мари.
– Кому мама, а для меня Жрица Луны! – заявила Дженна.
– И друг, – добавила Леда. – Какое ремесло тебе больше по душе – ткачество или что другое?
Дженна начала робко, переминаясь с ноги на ногу:
– Я… я хочу ткать гобелены, такие как, например, в родильной норе.
– Значит, ткачество, – заключила Леда. – Сегодня же поговорю с Рахилью, чтобы взяла тебя в ученицы.
– Спасибо, Жрица Луны, – выпалила Дженна, и в глазах ее блеснули слезинки.
Леда взяла лицо девочки в ладони и поцеловала ее в лоб:
– Твоя мама сделала бы то же самое для моей Мари, если бы я прежде времени отправилась к Матери-Земле.
Мари придвинулась к подруге, взяв ее под руку.
– Да только ткачиха из меня не лучше твоего папы – твоя мама огорчилась бы.
– Зато ты что угодно можешь нарисовать! – сказала Дженна с придыханием.
– Жрица! Наша Жрица здесь! – донесся с Поляны зычный мужской голос.
Леда улыбнулась и весело замахала рукой.
– Твой папа, как всегда, первым из мужчин спешит ко мне.
– Папа всегда будет первым встречать тебя – и всегда будет первым в очереди на омовение. А все потому, что он души во мне не чает! – с гордостью откликнулась Дженна.
– Да, он тебя очень любит, – кивнула Леда.
– Ксандр – замечательный отец. – Мари улыбнулась подруге, а про себя подумала: к счастью для Дженны, Ксандр каждую третью ночь исправно торопится к маме. Иначе Дженне пришлось бы плохо, хуже, чем сироте. Ее растил бы нелюдь.
– Наша Жрица здесь! Зажигайте факелы! Клан, готовься! – Женщины Клана подхватили приветствие, и Поляна ожила.
Со всех сторон люди спешили на свои места. Движения женщин были уверенными. Когда они грациозно, лишь немного нарушая строй, шли змейкой, огибая деревья и овощные грядки, Мари казалось, будто по камням вьется ручеек.
Клан выстроился полукругом, приветствуя Жрицу. Впереди – пожилые женщины, за ними – матери с детьми, следом – девушки-невесты в пестрых венках, и, наконец, мужчины с факелами, защитники Клана, которые расположились вдоль края Поляны. Мари улавливала исходившую от них угрозу. Над толпой будто клубилось еле сдерживаемое смятение.
Мари старалась не смотреть на мужчин, но ее взгляд то и дело устремлялся в их сторону. Еще в детстве она стала замечать перемены, которые приносила Клану ночная лихорадка. В женщин она вселяла смертную тоску, в мужчин – бешеную ярость. С тех пор Мари зорко следила за мужчинами Клана, особенно в предзакатные часы.
– Не смотри на них так. Сегодня третья ночь. Омоем их, и все станет хорошо, – шепнула ей мать.
Мари храбро кивнула.
– Ступай вперед, мама, а мы с Дженной – следом.
Леда сделала шаг и остановилась, подав Мари руку:
– Сзади идти не годится. Иди со мной рядом, дочка, чтобы все видели.
Мари почувствовала радостное волнение Дженны, но она не спешила взять мать за руку. Девушка обратила взгляд на Леду, ища в ее серых глазах поддержку.
– Доверься мне, девочка моя, – твердо произнесла Леда. – Ты ведь знаешь, я рядом, всегда рядом.
Мари облегченно выдохнула. Лишь сейчас она поняла, что все это время не дышала.
– Я тебе верю, мама. – И ухватилась за руку Леды.
Дженна, стоявшая рядом, шепнула:
– Ты без пяти минут Жрица! – Не дожидаясь ответа, она вновь учтиво поклонилась – на сей раз им обеим, и заняла место позади них.
– Готова? – спросила Леда.
– Готова, лишь бы ты была рядом, – отозвалась Мари.
Леда, сжав руку дочери, уверенно зашагала вперед: голова поднята, плечи расправлены, улыбка лучится радостью.
– Дочь моя и я приветствуем Клан плетельщиков! Да будет весеннее полнолуние изобильным для всех вас!
Со всех сторон устремились на Мари тяжелые любопытные взгляды, сквозь толпу пронесся шепоток. Девушка тоже приосанилась: развернула плечи, выпрямила спину, вздернула подбородок. Она старалась ни на ком не задерживать взгляд, но невольно ее притягивала еще одна пара серых глаз. Они были светлее, чем у нее и Леды, с голубинкой, по-своему красивые и явно принадлежавшие женщине из рода Жриц.
– Приветствую тебя, Жрица Луны, – сказала молодая особа и поклонилась подобающим образом. Однако ее поклон был адресован одной Леде.
Затем обладательница светло-серых глаз выпрямилась, откинула назад густую копну темных волос, и перья с бусинами на ее лунном венце затрепетали, словно живая вуаль. Бросив на Мари небрежный взгляд, она добавила:
– Не знала, что сегодня объявляют будущих жриц.
Леда улыбалась, излучая спокойствие.
– Здравствуй, Зора. На самом деле это всего лишь спонтанное признание в том, что я горжусь своей дочерью. – Она подняла руку Мари, напоказ всему Клану. – Отчасти и потому, что глаза у нее серые. Значит, годится в жрицы.
– Как и у меня, – вставила Зора.
Мари, едва сдерживая раздражение, заговорила, опередив мать:
– Да, но ты так часто ресницами хлопаешь, строя глазки юношам Клана, что толком и не разглядеть, какого они у тебя цвета.
– Конечно, я уделяю внимание нашим мужчинам. Ведь они защитники, достойные всяческой благодарности. А зависть не красит, Мари, особенно тех, кто и так не следит за своей наружностью, – парировала Зора.
– Женщинам Клана не подобает спорить, – осадила их Леда.
Зора и Мари обменялись недовольными взглядами и только потом склонили перед Жрицей головы.
