– Понял! Я… – слова О’Брайена потонули в сдавленном крике: «Аааа!». Еще одного землерыла Ник поразил стрелой в шею. Клокоча и корчась, здоровенный самец рухнул на землю, отчего трое остальных пришли в замешательство, и за это время Ник разглядел, что кузен борется еще с одним.
– О’Брайен, я иду! – легко, как вода обтекает камень, он вскинул арбалет, прицелился и одним выстрелом уложил сразу двоих. Третий, совсем молодой и чуточку менее звероподобный, сердито завизжал и растворился в лесу.
Ник обернулся и попытался было выстрелить в того, с кем боролся его кузен. Но не смог: слишком близко они находились друг от друга. Тогда он рванул к брату, что есть сил работая локтями. Ловко выхватил из вшитого в пояс кармана нож. Когда землерыл оказался к нему спиной, быстро всадил в него нож по самую рукоять. Самец скрючился и заорал в агонии, но, прежде, чем испустить дух, успел вонзить клыки в ногу О’Брайена.
– Нет! – вскрикнул Ник, когда его брат взвыл от боли. Отшвырнув корчащегося землерыла, отчего тот покатился с холма, он обхватил О’Брайена за талию, придерживая его, и закричал:
– Бежим! Скорее!
Вжих! Вжих! Две стрелы нашли свою цель за спиной Ника. Когда они с О’Брайеном добрались до вершины холма, их уже ждали Дэвис с арбалетом в руке и рычащий Кэмми.
– Я уложил обоих, – сказал он. – Больше ни одного не вижу.
– Когда я заметил того, кто на меня напал, было слишком поздно, – О’Брайен тяжело дышал, привалившись к брату. – Они прятались в лесной траве. Затаились. И напали из засады!
– Надо убираться отсюда. Немедленно! – сказал Ник. – Дэвис, отправь Кэмми вперед. Вели ему подать голос, если учует землерыла. – Свободной рукой он поставил арбалет наизготовку. – Прикрой нас.
– Сделаю, – пообещал Дэвис. – Кэмми, домой! Сторожи!
И все трое, связанные узами кровного родства и дружбы, стали пробиваться вперед. На них напали еще два самца – одного поразила стрела Ника, второго застрелил Дэвис. Они не останавливались, чтобы отдохнуть или обговорить дальнейшие действия, пока не добрались до того самого ручья, на берегах которого все и началось пару недель назад.
Ник прорезал ножом окровавленную штанину О’Брайена и обнаружил на лодыжке брата глубокие следы от укуса.
– Суй ногу в воду. Промой рану. Быстрее, О’Брайен, – скомандовал Ник. – Дэвис, вели Кэмми сторожить. Пусть предупредит, если кто еще появится.
Дэвис прошептал что-то умному маленькому терьеру, и тот вспрыгнул на большой камень на берегу запруды. Оттуда он нюхал воздух и острым взглядом оглядывал густой кустарник вокруг.
– Готово. Чем я могу помочь?
– Собери мох вон с той статуи и оторви от своей рубахи лоскут. Сделаю перевязку, приложу к ране мох и двинем домой, – сказал Ник.
– Сейчас. – Дэвис помчался к каменному идолу землерылов, чем-то напоминавшему женщину, поднимающуюся из земли.
– Черт побери, Ник! Я повредил кожу! – О’Брайен принялся расчесывать рану, точно хотел вырвать ее совсем и тем самым отсрочить смертный приговор.
– Перестань, брат, ты чего? – Ник схватил О’Брайена за руки, чтобы тот не сделал хуже. – Все не так страшно. Сейчас сделаю перевязку, и отведем тебя к Целителям.
О’Брайен откинулся назад, опустив ноги в проточную воду и дрожа всем телом. – Они бессильны. И ты это прекрасно знаешь. Я покойник.
Ник затряс О’Брайена за плечи:
– Не сдавайся!
– Вот, лови! – Дэвис швырнул Нику пучок густого зеленого мха.
Ник обложил им рану, стараясь не думать о зияющей кровоточащей пустоте там, где зубы вырвали кусок плоти.
– Все будет хорошо. Сосуды не задеты.
Дэвис закрыл ладонью глаза:
– Не будет. И ты это прекрасно знаешь. По мне, ничего там не в порядке.
– Я кому сказал – выше нос! – Ник продолжил укладывать мох вокруг страшной раны. – Я просил лоскут с твоей рубахи, где он?
Раздался треск рвущейся материи.
– Вот, – Дэвис протянул ему длинную полоску ткани.
Ник обернул ее вокруг мха, укрывавшего рану, и крепко завязал.
– Выпей, – он протянул брату бурдюк с водой.
Дрожащими руками О’Брайен принял его и сделал, как было велено.
– Кэмми подал сигнал! Они приближаются. Надо выбираться отсюда! – предупредил Дэвис.
– Уходите без меня! Оставьте мне арбалет. Я отвлеку их, – заявил О’Брайен.
– Даже не думай, – решительно сказал Ник. – Давай руку и вытаскивай задницу из воды. Валим домой.
* * *
Они не заметили троих, затаившихся в самой чаще: одного огромного и двух других помельче, но не менее грозных; не увидели трех пар внимательных глаз, наблюдавших за ними. Им было неведомо, с каким удовлетворением Верный Глаз поглаживал шрам на руке, рисуя в воображении картины прекрасного будущего, которое разворачивалось перед ними.
– Ты был прав, Заступник, – сказал Железный Кулак. – Самцы землерылов чем-то больны.
– Это значит, что скоро заболеют и все Другие. Все, что нам нужно – продолжать свежевать лесных жителей, но, как ты и сказал, не до степени, которая доводит до Священного Места смерти, – добавил второй, по прозвищу Ловчий.
– Да, мы должны делать так, как ты велишь – отпускать их, пока у них будут силы жить, двигаться, чтобы их поймали лесные люди, – уточнил Железный Кулак.
– И тогда они перебьют друг друга еще вернее, устраивая побоища похлеще, чем то, что мы видели сегодня, – заключил Ловчий.
– Именно. Мне нравится, что вы схватываете мысль на лету, – одобрил Верный Глаз. – Готова ли приманка?
Железный Кулак кивнул:
– Как ты велел.
– Мы остались незамеченными для разведчиков Других, но убедились, что они видели приманку, и она приведет их к месту засады, – заверил Ловчий.
– Хорошо поработали. Просто отлично, – похвалил Верный Глаз и подхватил силки с несколькими жирными индейками. – А теперь отнесем это Голубке и Богине. Народ будет пировать в знак того, что скоро его ждет безбедная жизнь!
27
Солнце давно зашло. Ник успел проведать О’Брайена в гнезде Целителей и убедиться, что его кожа не пострадала – и лишь тогда у него перестали дрожать руки.
– Это все из-за меня. Если бы не я, ничего бы с О’Брайеном не случилось!
– Сын, выпей-ка. – Сол протянул ему кружку теплого травяного меда.
Ник покачал головой:
– Нет, я не могу идти спать. Я должен вернуться в гнездо Целителей и сидеть с братом.
– Николас, выпей. И отдохни. Завтра вылазка в Город, и это не дело – невыспавшимся отправляться в столь опасное предприятие, если хочешь вернуться живым, а я жду, чтобы ты вернешься живым, – сказал Сол.
