Теперь я понимаю, почему в храм никого, кроме жениха и невесты, не приглашают. Это ж стыд и срам какой-то!
Ладно, скрепя сердце можно даже признать некоторую правоту, зачем это нужно. Показать, так сказать, товар лицом. Но ведь до храма как-то добраться надо. Или будущую новобрачную ведут туда окольными путями?
Однако не успела я открыть рот, чтобы возмутиться, как одна из девиц накинула сверху плащ.
– Грушенька, дорогая, – прижала меня к груди Катарина. – Вы готовы. Пойдемте же! Сердце ждет!!!
Вот брон!
Я не готова! Совсем не готова! И ни к какому Сердцу идти не хочу!
Внезапно накатила паника, оглушая, лишая возможности к сопротивлению. Я безмолвно открывала и закрывала рот, пока Катарина, превратившаяся в бульдозер, волокла меня в неизвестном направлении. Позади топали Бронни и Донни, то ли для моральной поддержки волочимого индивида, то ли затем, чтобы этого самого индивида поймать, реши он сбежать с церемонии.
– Ничего не бойтесь, Грушенька, – ворковала леди ду Милау. – Я уверена, все пройдет просто великолепно! И уже совсем скоро вы станете членом нашей семьи.
От ее слов по спине прошел холодок. Неужели еще один кровавый ритуал?! Да я Слияние забыть не в силах, а они уже новый придумали, изверги!
Деда! Дедулечка!!! Помоги!
Коридоры сменялись залами, залы – коридорами. А мы все куда-то бежали, постепенно наращивая скорость. Или это мне лишь казалось, потому как от страха картинка перед глазами расплывалась, а в висках стучала кровь. Наконец путешествие подошло к концу. Катарина остановилась возле очередной двери. Проделала над ней какие-то пассы, а потом отворила и, посторонившись, взмахом руки предложила туда войти.
Ни за какие коврижки! Я не сунусь в дверь, за которой пляшут по стенам зловещие тени. Вон справа как есть бука из детской книжки, а слева щупальца из ужастика обвили волосатое чудовище, а дальше… брр. Не пойду!
О чем я имела неосторожность прошептать.
– Грушенька! – возмущенно всплеснула руками леди ду Милау. – Что за детские капризы! Это тени от факелов, чудовищ там нет. Вы же взрослая женщина, должны понимать.
А я, вместо того чтобы раскаяться и жертвенной овцой войти внутрь, решила воспользоваться-таки случаем и удрать. Вот только успела лишь попятиться, как наткнулась на препятствие.
Брон, совсем забыла о жрицах красоты! Те бдительными церберами стерегли жертву сзади.
– Ну-ка, дамы, помогите-ка Грушеньке, – скомандовала матушка Альдамира и посторонилась. – Бедняжка, как и все невесты, испереживалась, переволновалась. Ее нужно поддержать.
Ооо, Катарина! Я так тебе верила! А ты решила примерить маску вредной свекрови так быстро. Ууу!
Тем временем эти гренадеры в юбках аккуратненько так теснили меня к двери. И, не позволив зацепиться за косяк, втолкнули внутрь. Еще и ускорение придали, дабы в проеме не застряла. Дверь, конечно же, захлопнулась сразу за моей спиной.
Внутри заволновалась виверна. Видимо, решила взглянуть одним глазком, почему ее вторая половина от страха трясется.
– Похоже, попали мы с тобой, родная, – простонала я. – Что будем делать? А? Как сбежать с собственной свадьбы, знаешь?
Солнышко протестующее зарычала, даже пальцем у виска покрутила, мол, совсем я у нее плохая, раз со свадьбы улизнуть захотела. Еще и пригрозила, поганка, мол, возьмет тело под свой контроль, ежели я что учудить решу. Это ведь так замечательно, после церемонии их со Штормом гулять каждый день выпускать будут, так что мне следовало бежать быстрее, дабы это произошло как можно скорее.
Вот и как реагировать?!
Некоторое время я еще постояла возле двери, надеясь, что та волшебным образом откроется. Увы, чуда не произошло. А вот ноги стали мерзнуть на каменном полу. Только сейчас я заметила, что весь путь проделала босиком. Вот ведь Катарина, поторопилась и даже обувку зажала! Или это так задумано?
Пришлось топать дальше. Спустя двадцать шагов я набрела на лестницу, ведущую вниз.
Ммм, храм в подвале?! Вот странность!
Немного потопталась рядом, прежде чем ступить на первую ступень, но все-таки решилась. И чем ниже спускалась, тем теплее становились плиты под ногами. А к концу стали вообще обжигающими. Ступни едва терпели жар, отчего я передвигалась мелкими перебежками, мысленно костеря и Альдамира с матушкой, и Владыку вместе с его паранойей.
Ну какой из меня наследник?! Правильно, никакой. Магию обнаружила в себе лишь полгода назад, владеть ею толком не научилась. Разве можно представить, что такая, как я, может погубить весь мир?! Конечно, нет.
Наконец, лестница закончилась. Чуть дальше от нее я увидела новую дверь. Рык из горла вырвался сам собой.
Сколько можно?
В душе разгоралась злость. Появилась безудержная жажда крушить и ломать. Потому дверь я открыла с ноги, как в ковбойских фильмах. И тут же оказалась внесена внутрь потоком горячего воздуха. Но не успела как следует испугаться, как была поставлена на ноги возле каменного… хм… алтаря.
Подобающих случаю выражений сдержать не получилось.
– Ты опять ругаешься, – раздался рядом мужской голос. – Груша-Груша…
Я замерла испуганным сусликом, а потом осторожно повернула голову. Альдамир. Хотя кого, собственно, еще можно было здесь встретить. Близнец сидел на полу, прислонившись спиной к алтарю. На его губах блуждала улыбка, взгляд был прикован ко мне.
– Здравствуй, – вновь заговорил он. – Рад, что ты пришла.
– А разве у меня был выбор? – Я воинственно вздернула подбородок.
Он не ответил. Зато решил подняться, показывая себя во всей красе практически обнаженного тела. Черная майка-сетка почти ничего не закрывала. Узкие, тоже черные шорты скрывали больше, имея более мелкую ячейку. Но и того, что увидела, хватило. Невольно залюбовавшись, я пожирала глазами широкие плечи, рельефную грудь, тонкие бедра и длинные ноги. Близнец не был мощным, как, например, Диниос, скорее жилистым, гибким. Вот только обманываться не стоило, физической силой так и веяло от него. И этой силе хотелось покориться. Подойти ближе, прижаться, ощутить кожей кожу.
С трудом избавившись от наваждения, зажмурилась. Отступила на шаг, увеличивая дистанцию, но все равно чувствовала волны, исходящие от Альдамира.
– Ты прекрасно выглядишь, Агриппина, – в голосе близнеца сквозили странные нотки.
Да?! Ему нравятся девушки в черных плащах?!
Я машинально распахнула веки, взглянула в его потемневшие от страсти глаза и снова попятилась. В последний раз он так смотрел на меня, когда ласкал, когда целовал в той палатке, когда шептал, что любит.
Но почему он так смотрит? Ведь плащ скрывает все самое интересное. Или…
Предопределение, плащ испарился, и я стояла почти голой под его горячим взглядом.
