– Я не знаю, какие процессы при этом происходят, но мертвое тело и в самом деле оживает. Сложно говорить о наличии разума у такого хм… зомби, но нацелен он на одно.
– Накормить микроорганизм, – договорил за него я.
– Именно. Зомби, поднятый волей мертвянки, начинает поедать плоть. Причем эта плоть не обязательно должна быть разложившейся, вот в чем вся штука! Прекрасно подходит и обычная, которая со временем дойдет до кондиции в желудке у носителя.
– Фу! – взбунтовалась Валя.
– Да, да, – кивнул Наука, виновато улыбаясь. – Мертвое тело утрачивает способность переварить пищу, поэтому все, что попадает в желудок, просто-напросто гниет, причем с удвоенной скоростью. А гниль, как мы уже с вами знаем из вышесказанного, это основная пища мертвянки.
– Потому они и нападают на людей.
– Абсолютно верно. Носитель, или, если вам удобней, зараженный, будь то крыса, собака или человек, превращается в опасное существо, поедающее плоть. Причем есть одна интересная особенность. Если два таких зомби повстречаются, то они не станут есть друг друга. Возможно, это связано с тем, что они распознают себе подобных и в силу вступает механизм взаимного сохранения.
– Ну да, – кивнул я. – Пчела же у пчелы не отбирает мед.
– А зараза эта может живым людям передаваться? – спросила Валя. Я глянул на неё и понял, что мы одновременно подумали о Порохе.
– Могут, – коротко ответил Наука и ткнул пальцем в треугольник с крысами. – Вернусь к истории о пойманной зараженной крысе. Я провел некоторые эксперименты и установил вот такую закономерность: если здоровый организм укушен инфицированным, то вероятность попадания инфекции не слишком высока – десять, может, пятнадцать процентов. Видимо, это связано с тем, что мертвянка, находясь в теле носителя, еще недостаточно развита и не вырабатывает свои споры в нужном количестве. Живой организм запросто с ними справляется.
– А те десять процентов? – зачем-то спросил я, хотя уже прекрасно знал ответ.
– С телом начинают происходить некоторые метаморфозы. Отмечу, что я проводил эксперименты только с крысами, и, возможно, на других видах результаты будут несколько иными.
– Нет, не будут, – печально улыбнулся я. Перед глазами вновь всплыл образ Пороха с жуткой клешнеподобной рукой. Ученый не совсем понял, что я имел в виду, но не перепросил. «Деликатный малый, – подумал я. – Наверное, все же стоит ему рассказать про городового Тополей.
– Обычно через три-четыре дня инфицированный организм полностью превращается в мутанта. У более крупных объектов, таких, как, скажем, человек, этот период может быть больше, возможно, до двух-трех недель.
– А морглод, – спросила Валя. – Как-то связан со всем этим?
Наука быстро закивал головой.
– Не могу утверждать на все сто процентов, но, думаю, да. Возможно, это и есть заключительная стадия превращения мертвянки.
Мы с Валей переглянулись. В глазах друг друга мы прочитали одну и ту же мысль: как же нам повезло, что мы уничтожили Пороха еще до его жуткого превращения в эту тварь.
– Вот, в принципе, и все, что мне известно. Но наука никогда не решает вопроса, не поставив при этом десятки новых, – улыбнулся ученый. – Конечно, хотелось бы провести более глубокие и тщательные исследования. В будущем я планирую этим заниматься, но вам рассказал все, что знаю на данный момент.
– Спасибо тебе, Наука. – Я пожал ему руку. – Ты нам очень помог. Вовек тебя не забуду.
Яков Михайлович скромно опустил глаза.
– Да ладно, люди вы хорошие. Чего ж не помочь? А то и поболтать не с кем. Кругом только проповеди отца Марка и обсуждают, а так, чтобы за жизнь поговорить, – никогда. Я бы еще с вами с удовольствием побеседовал, да вы, я уже вижу, зеваете.
Мы и вправду засыпали на ходу.
* * *
Спать легли не сразу. Наука обратил внимание на мою хромоту и спросил о причине её возникновения. Я вкратце описал ему свои приключения в яме, на что тот запричитал и тут же категорично заявил:
– Я немедленно осмотрю вас.
Пришлось подчиниться.
– Ничего страшного, – сказал он после осмотра. – Просто сильный ушиб, без перелома и порванных связок. Вам крупно повезло, потому что с такой высоты упасть – это однозначно перелом.
Я лишь пожал плечами. Почему-то не хотелось ему рассказывать про Валин амулет, с помощью которого девушка успела привести меня в порядок, пока Санька бегал до ближайшего сугроба по нужде.
– Я сейчас лекарство вам дам, завтра как огурчик будете, все мигом пройдет. Моя разработка.
– Наука, – обратился я к нему, проглотив какую-то горькую «отраву». – У тебя патронов, случаем, не найдется? Или, может быть, оружия? О цене договоримся.
Тот виновато улыбнулся.
– Оружия нет, к сожалению. Да и с патронами не очень. Хотя, постой, вру, есть! У тебя что? ТТ? Вот, полпачки, один местный забулдыга принес, в обмен на опохмел. Пожалел я бедолагу, поменял. Бери бесплатно, мне они ни к чему.
– Спасибо.
– Да ладно, – смущенно отмахнулся мужичок. – Давай спать, поздно уже.
Я плюхнулся на постель, но сон долго не шел. За окном уже окончательно стемнело. По ту сторону двора в свете луны чернел мореными досками сарай, на крыше которого сидела замерзшая крыса. Буря на время стихла, весь мир погрузился в тишину.
Я ворочался с боку на бок до полуночи, пытаясь избавиться от гнетущего чувства глубокой тревоги. Наконец заснул.
Глава 5
Исход
Мутанты напали под утро. Еще не рассвело, когда зазвенел колокол.
Я проснулся не сразу, думая, что это отголоски какого-то неприятного сна звучат в голове. Меня разбудил Наука, хорошенько тряхнув за рукав и прогорланив в самое ухо:
– Тревога! Подъем!
– Что случилось? – простонала Валя, высовывая нос из-под одеяла.
– Не знаю, – прошептал ученый. – Но что-то страшное.
А потом, выглянув в окно, упавшим голосом произнес:
– Морглоды в деревне.
На меня словно ушат ледяной воды вылили.
– Как морглоды?! Где морглоды?! – вскрикнул я, кубарем скатываясь с постели.
Мы выскочили на улицу и… оторопели. Улочки Вознесенского заполонили жуткие твари – морглоды, без сомнения. Рыча и клацая клыками, чудовища ломали людей, как сухой хворост, и тут же рвали мясо – еще на живых жертвах. Кто-то из поселенцев попытался отстреливаться. Но пули не остановили мутантов, а лишь сильнее разозлили. Когда жители опомнились и осознали, что действительно пришла беда и надо отбиваться организованно, было уже поздно: дозорные почти все убиты, поселок окружен, а единственный путь к отступлению преградил караульный с факелом и автоматом наперевес. На его лице без труда читалось, что он собирался сделать.
