– То и значит. Я этот путь не исследовал так тщательно. Знаю только, что до первого узла – все чисто. Дальше не ходил – нужды не было.
– Узлы эти твои и линии – как паутина. Прямиком к логову каких-нибудь тварей выйдем, – проворчал бандит. При упоминании тварей Санька тихо ойкнул.
– Ну, чего встали?! – обратился Порох к своим бойцам. – Открывайте дверь – и вперед. Да про пленников не забываем. Всегда чтоб на контроле они были!
Дверь скрипнула, открылась, обнажая нашему взору абсолютно черный прямоугольник пути.
– Сделайте факел, – скомандовал Порох. – Лучше сразу несколько, чует сердце – пригодятся они нам. Фонарики у кого есть? Только у Хорвата? Зарядки надолго хватит? Прибереги. Пока так, с огнем, пойдем, фонарь – на крайний случай. Отдай его лучше мне, у меня надёжнее будет. Да не ной ты!
Через пятнадцать минут, держа перед собой горящие факелы, изготовленные из дверных досок, мы, осторожно ступая по обледенелому полу, вошли внутрь линии. Авангард из двух бойцов пошел вперед – выяснять обстановку, мы – я, Наука и Санька, – под толчки и затрещины Бугая направились следом. Замыкал наше шествие Порох со своей охраной.
Всю дорогу, что мы шли, меня не покидало чувство, что за нами наблюдает множество глаз – глаз, исполненных ненависти. И с каждым пройденным метром это чувство только усиливалось. То же самое, вероятно, чувствовали и остальные.
Под ногами то сыро чавкало, то, наоборот, шелестело ссохшимися грязно-серыми листьями, которые при более детальном рассмотрении оказались крыльями летучих мышей. Шли молча, озираясь по сторонам. И эта тишина, густая как кисель, прерываемая лишь звуком разлетающихся в пыль капель воды, только усиливала у всех чувство безграничного ужаса. Кто-то тихо запел песню. Этот нескладный, не попадающий в ноты голос, словно обладающий каким-то волшебным свойством, вдруг заставил страхи, скребущиеся наружу, уйти.
– «Спи, еще спи, ведь дождь не прошел. В мире молчание, а это лишь значит, нам с тобою нужно всего ничего – сигареты, виски и немного удачи».
Возможно, всё дело было в тишине, в этой вечной спутнице смерти. За время, прошедшее с того момента, когда последний раз здесь раздавались человеческие голоса, тишина вросла в стены, пропитала воздух, словно болезнетворная плесень, распространяя споры обреченности. Изголодавшаяся по человеческим душам, теперь, завидев столько свежей крови, своими пыльными щупальцами проникала она в наше сознание, жадно насыщаясь нашими страхами.
– «Путеводные звезды точат клинки, они бьются об пол, и смеются, и плачут. Одиночество наше смогут лишь скрасить сигареты, виски и немного удачи».
Напряжение, до этого царившее среди нас, вдруг разом спало, все приободрились, начали подкалывать друг друга, вспоминая детские истории про черную-черную комнату.
– Ну-ка, цыц! – фыркнул Порох, но и сам невольно улыбнулся. – Радио, у тебя других-то песен нету?
Тот, кого Порох назвал Радио, тут же начал петь другую, мне незнакомую песню:
– «Я встретил девочку, девчонку такую, какую не встретишь и в тысячу лет, и мне б не хотелось девчонку другую, пусть даже окрашена в оранжевый цвет».
А я всё прокручивал в голове слова, сказанные Наукой и Порохом, пытаясь разобраться в происходящем. Но толку от этого было мало, потому что мысли постоянно возвращались к одному и тому же: как же удалось Пороху остаться в живых?!
«Так, без эмоций… – тряхнул я головой. – Сейчас ни на что нельзя отвлекаться! Как да почему – дело десятое! Вот разберёмся с Установкой, тогда уж и до этого дойдем».
Я догнал Науку, дернул незаметно его за рукав и тихо спросил:
– Может, расскажешь, что происходит? Что за Установка такая? И на какой завод мы идем?
Он молчал. Не потому, что не хотел говорить, а просто не знал, с чего начать.
Ученый глянул куда-то вбок, потом на меня. В его взгляде просвечивалось мечущееся как мышь, угодившая в ловушку, страдание, но в то же время было в его глазах что-то неподвижное, даже безумное. Он тяжело вздохнул, посмотрел по сторонам и тихо сказал:
– Я говорил тебе уже, что раньше, еще до Судного дня, работал в одной секретной лаборатории.
– Ну, – кивнул я.
– Работали мы над одним проектом под кодовым названием «Спектр». Проект опирался на научные исследования, проведенные в восьмидесятых годах, и предполагал изучение и разработку установки по перепрограммированию человеческого мозга.
– Чего? Ты проще можешь объяснить?
– Проще говоря, – Наука тяжело вздохнул, – верхушка власти задалась вопросом о возможности создания людей с определенными способностями, которых… хм, нет у остальных, обычных людей. Думаю, это было вызвано тем, что практически каждый день на стол к ним попадали отчеты секретных служб из Зоны с подробным описанием всякой всячины: и мутантов-псиоников, и аномалий, и различных артефактов. Раньше, когда Зоны еще и в помине не было, об этом можно было прочитать только в фантастических книжках. А тут, видишь, как всё вышло, – все на самом деле, в реальной жизни возникло, после того как Зона образовалась. Плотная научная база, сформированная в процессе многолетнего изучения Зоны, дала уверенность в том, что может существовать всё то, что раньше пренебрежительно называли паранормальными явлениями. К примеру, ты слышал о телекинезе?
– Это когда предметы взглядом двигаешь?
– Точно. Без всяких магнитов и прочих ухищрений, одним усилием воли. Представляешь, какие возможности появляются, если такой способностью солдат наделить? С такой армией можно любую войну выиграть. Вот верхушка в срочном порядке и созвала совещание, по результатам которого было решено создать проект «Спектр». Под прикрытием кирпичного завода построили в здешних местах подземный комплекс – секретный, разумеется. Хорошо оборудованная лаборатория для выполнения ряда исследований.
– Это всё понятно. Ты-то тут причем?
– Я входил в состав научной группы, которая работала над проектом. Трудился в этой лаборатории. – Наука воровато оглянулся, еще тише продолжил: – Мы изобрели преобразователь, который воздействовал на нейроны человеческого мозга, давая ему определенные способности, которых ранее не наблюдалось. Применили принципы некоторых аномалий, артефактов, разработали аналоги, подогнали… В общем, не важно. Главное – получилось. Экспериментальные наблюдения показали, что до телекинеза мы, конечно, недотянули, но кое-каких результатов все же добились. Неплохих, по правде сказать, результатов. Подчинение силы воли. Испытуемый одним взглядом валил роту вооруженных до зубов солдат – те едва не прудили в штаны от волны панического страха. Что-то подобное есть у псиоников.
– Преобразователь – это и есть та самая Установка, про которую вы с Порохом говорили?
– Угу, – кивнул Наука. – Преобразователь резонансный «ПР-32—117», для упрощения называемый среди сотрудников лаборатории просто Установка.
Теперь картина начинала складываться по кусочкам. Порох захотел власти и решил воспользоваться Установкой. Скорее всего, втихаря от своего хозяина – Фараона. На его место метил? М-да, власти много не бывает. Вот и поплатился за свою жадность.
