Спас-на-Крови
Бог – вершина, но Он не вверху.
Б. Останин
На одной из икон этого храма начертаны все роковые даты, несущие катаклизмы и важнейшие перевороты для нашей страны. Три из них известны: 1917, 1941 и 1953 годы. Четвертая дата держится в секрете…
Храм долгое время находился на реставрации, в семидесятые годы прошлого века реставрационные работы завершились, а леса все не хотели снимать. Кто-то пустил слух, что грядет смена власти, и точно, леса были сняты незадолго до событий августа 1991 года.
Легенда ограды Летнего сада
Я к розам хочу, в тот единственный сад,
Где лучшая в мире стоит из оград,
Где статуи помнят меня молодой,
А я их под невскою помню водой.
Анна Ахматова
(из стихотворения «Летний сад»)
Если вы окажетесь в Санкт-Петербурге и попадете на водную экскурсию или на пешеходную экскурсию по Летнему саду, вам непременно расскажут легенду о том, как некий богатый англичанин, наслышанный о красоте Петербурга, решил, что просто обязан перед смертью увидеть этот город. Сказано – сделано, в Питер он отправился со всеми удобствами на собственной яхте, да еще и выбрал самую красивую пору – белые ночи.
Его яхта вошла в Неву и бросила якорь напротив Летнего сада. Изумленный и очарованный сказочной красотой северных шедевров, турист всю ночь любовался захватывающей красотой дивной решетки, а на следующее утро отправился в обратный путь.
На вопрос, неужели он не хочет сойти на берег и осмотреть прекрасный город, он ответил, что уже видел самое лучшее в своей жизни и теперь готов умереть.
Легенда Ротонды на Гороховой
И ад ступеньками, и рай ступеньками, поэтому их нетрудно перепутать в движении.
О’Санчес
Для начала, что такое ротонда? Это круглая, обычно увенчанная куполом постройка. По периметру ротонды часто расположены колонны. Обычно ротонды строят в парках, где эти архитектурные объекты служат беседками. В Санкт-Петербурге есть старая ротонда, которая, вопреки всем сложившимся традициям, находится внутри самого обыкновенного жилого дома.
Внешне здание на Гороховая, 57, выглядит как самый обыкновенный дом, тем не менее это одно из самых мистических мест Петербурга. Впрочем, попасть туда непросто. Если идти от Адмиралтейства, то искомый дом будет по правую руку, далее надо войти во двор с Гороховой улицы, пройти через скверик, отворить дверь в парадную, и… Перед вами предстанут шесть колонн, расположенные по кругу парадной и увенчанные куполом. Две винтовые чугунные лестницы, взбегающие вверх, небольшое окошко и маленький закуток наверху, к которому ведут несколько ступенек.
Согласно официальной версии, здание было построено в 1827 году архитектором Евгением Ипполиттовичем Ферри де Пиньи
[168] по заказу купца Устинова; по неофициальной – его построил масон по фамилии Зубов. Сведений о нем не сохранилось.
Здесь собирались члены масонской ложи. В подвале дома проходили обряды посвящения. Считается, что в Петербурге существуют или существовали (все-таки война была) еще пять таких же ротонд, расположенных по пентаграмме, ротонда же на Гороховой находится как бы в центре звезды.
В девяностые годы это милое место не запиралось, и однажды я попала туда в компании. Так получилось, что в тот день мы записались на съемки какого-то костюмного фильма. Начало ноября, довольно поздний вечер, на улице мокрый снег, мы промокли на многочисленных дублях, но никто не собирался отпускать домой несчастную, продрогшую до костей массовку. Наконец, уставшие и измученные, я и двое ребят, изображающие военных времен Анны Иоанновны, решили хотя бы переждать снегопад в каком-нибудь парадном. И вот тут мне впервые показали ротонду. Забравшись на самый верх, мы сидели, разговаривая о пустяках и пытаясь хоть сколько-нибудь согреться, когда внизу вдруг скрипнула дверь, и в парадную начали проходить люди.
«Сейчас прогонят», – решила я. Мимо нас и раньше проходили тихие жильцы, но последние только бросали недоброжелательные взгляды. Впрочем, мы странно одеты, и кроме всего прочего, при нас не было ни вина, ни пива, так что, должно быть, мы казались аборигенам более-менее безобидными сумасшедшими.
«Нет, они нас и здесь нашли!» – один из наших выругался, заглядывая сквозь перила вниз.
Решив, что за нами прислали помрежку
[169], мы, как по команде, выглянули на лестницу и тут же увидели процессию в белых одеждах и белых же капюшонах. В руках незнакомцы несли мерцающие свечи. Не помню, чтобы на съемочной площадке были такие костюмы, впрочем, чего там только не было.
И что дальше? Спускаться вниз невозможно, вдруг они уже включили камеры, оставаться на месте?.. Ну, это до того времени, как нас заметят и велят убираться.
Стены ротонды были расписаны строками из песен «Кино» и «Алисы», пацификами и крестами. Тогда я не знала, что здесь «тусовались» Кинчев
[170], Цой
[171] и Бутусов
[172], постоянно обретались их многочисленные поклонники.
Не представляя, чем заняться, я читала надписи на стенах; отчего-то здесь было принято записывать свои пусть даже самые странные желания. Впрочем, само место навевало желание то ли молиться, то ли медитировать.
Не знаю, сколько прошло времени, возможно, я заснула или попала в какое-то иное пространство. Когда меня растолкали, никаких людей со свечами на лестнице уже не было. А действительно пришедшая за нами помрежка требовала немедленно бежать на площадку.
Надо ли говорить, каково было наше удивление, когда мы не обнаружили на съемке людей в характерных белых балахонах?
Позже я узнала, что подобные миражи в ротонде не редкость: спустившись ночью в подвал, можно постареть за несколько часов на много лет, сойти с ума, а то и вовсе не вернуться. Я это не испытывала на себе и желающих испытывать почему-то не нашла.
