Все чаще их ссоры заканчивались побоями, а оскорбления постепенно становились нормой жизни. С другой стороны, теперь Наташа большую часть времени проводила наверху. Любое неосторожное движение или резкое слово могло вывести его из себя. Когда Вольфганга захлестывала ярость, он был способен на все. Теперь побои стали нормой жизни. Приклопиль мог избить девушку вечером и оттащить ее в бункер, а наутро они вновь вместе завтракали. Вольфганг с увлечением читал газету и просил налить ему еще кофе. Такое повторялось чуть ли не каждый день. Впрочем, страшно было не это, а то, что так будет продолжаться всегда, до того самого момента, пока один из них не умрет. Не стоит ли ускорить финал? Летом 2003 года Наташа впервые попыталась покончить с собой. Девушка включила свою небольшую плитку и бросила на нее рулон туалетной бумаги. Буквально через несколько минут подпол наполнился резким запахом гари. В этот момент в Наташе все-таки проснулось забытое на время желание жить. Каким-то чудом ей все же удалось потушить пожар, но стены бункера еще долгие месяцы хранили запах пожара.
Вольфганг практически ни с кем не общался, однако соседи иногда к нему все же заходили. Чтобы преодолеть все блокпосты дома, который все в округе называли не иначе, как Форт Нокс, требовалось довольно много времени, за которое Вольфгангу удавалось отвести Наташу куда-нибудь в ванную и запереть на те пять минут, что продлится разговор.
Все люди совершают ошибки, даже самые педантичные. Это был один из хороших тихих вечеров, в которые они вдвоем сидели перед телевизором и даже над чем-то смеялись. Со стороны они казались счастливыми и любящими. Впрочем, кто сказал, что так не было на самом деле? Они оба верили в одну и ту же иллюзию счастья, а это, кажется, и называется семейным счастьем. Ну, когда верите в одно и то же, стремитесь к одному и удовольствие получаете от совместного отдыха. Ведь так?
Во входную дверь позвонили, и Вольфганг пошел открывать, забыв спрятать Наташу. В дверях показался Эрнст Хольцапфель, который очень удивился при виде девушки.
«Я познакомился с господином Приклопилем, когда трудился на «Сименсе» в восьмидесятых. После этого мы время от времени поддерживали друг с другом отношения. В девяностых он работал в моей компании и выручал с ремонтом и модернизацией недвижимости.
Я всегда считал, что если на протяжении многих лет так серьезно с кем-то сотрудничаешь, то и основательно его узнаешь. Поэтому-то я и шокирован более остальных произошедшими событиями. За все время я ни разу не заметил ничего предосудительного. Господин Приклопиль вел себя со мной как обычно. Я и думать не думал, что подобный ужас окажется возможным. Я совершенно сбит с толку этим страшным деянием. Я никогда бы не поверил, что он может быть похитителем.
Я ни разу не видел господина Приклопиля с какой-нибудь девушкой. Конечно же, мы говорили о его семье, его матери и других обычных вещах, как это принято среди добрых коллег.
За последние годы я от случая к случаю наведывался в его дом в Штрасхофе, чтобы взять или привезти обратно инструменты и оборудование. Однажды я побывал в гараже и заглянул в смотровую яму. Для меня в этом не было ничего необычного, я ведь знал, что господин Приклопиль часто возится со своими машинами.
Насколько я знаю, он выполнял всю работу по дому исключительно сам. Он брал для этого у меня инструменты и оборудование вроде лебедки или строительных лесов.
Где-то в середине июля этого года господин Приклопиль позвонил мне и сказал, что хотел бы взять мой трейлер. Я ответил, что нет проблем, трейлер стоит перед многофункциональным залом. Он появился часом позже в сопровождении девушки. Она стояла перед дверью с господином Приклопилем. Они оба ждали, пока я выйду из зала. Когда я открыл дверь, он представил девушку как свою знакомую, но так и не назвал ее имени.
Мы пожали друг другу руки, и она вежливо поздоровалась. Она казалась радостной и счастливой. Я очень удивился и не мог понять, была ли она его девушкой или просто знакомой. К сожалению, у меня оказалось мало времени, и очень скоро мне пришлось с ними попрощаться. Ясное дело, тогда я не знал, что это была Наташа Кампуш. Только после допроса в полиции мне показали фотографию, на которой я и узнал ту девушку»
(Эрнст Хольцапфель)
Он успел только растерянно кивнуть ей, как Вольфганг, осознав свою ошибку, вытолкал друга за дверь. Они поговорили о чем-то несколько минут, а когда вернулись, Вольфганг вдруг заявил:
– Тебе нужно придумать новое имя, чтобы ни у кого не возникало ненужных ассоциаций.
У нее отобрали волосы, свободу, имя – последнее, что оставалось у Наташи от прошлой жизни. Это было последним доказательством ее существования. Вольфганг был непреклонен. Тот неподдельный страх, который сейчас звучал в его голосе, ясно давал понять, что от идеи нового имени он не отступит.
– Какое имя тебе больше нравится? – уже совсем другим тоном поинтересовался он.
Имена они перебирали долго, пока, наконец, не сошлись на Бибиане. Это имя понравилось Вольфгангу, а для Наташи это была хоть и маленькая, но победа. Бибиана было вторым именем девушки, о котором знали только самые близкие ей люди. То есть они когда-то были самыми близкими, сейчас она уже с трудом могла вспомнить лица своих родителей.
– Если… если ты хочешь, то можешь спать сегодня наверху, – неожиданно сказал он. Девушка испуганно посмотрела на него и медленно кивнула. В тот день он признался, как его зовут. Вторая тысяча дней была уже на исходе.
6
– Обними меня, пожалуйста, – тихо и неуверенно произнес Вольфганг Приклопиль, когда они оказались в маленькой спальне на втором этаже дома в Штрасхофе.
Впоследствии Наташа сотни раз повторит эту историю. Сотни раз она будет доказывать, что никогда Вольфганг Приклопиль не посягал на ее невинность и, уж конечно, не насиловал ее. Ей, конечно, никто не поверит. А чем чаще она будет подчеркивать это, тем больше сомнений будут вызывать ее слова у журналистов.
В тот вечер, когда Наташа впервые оказалась в спальне на втором этаже дома в Штрасхофе, Вольфганг Приклопиль неуклюже обнял Наташу и впервые за всю свою жизнь уснул с ощущением счастья. Все было бы очень романтично, если бы не маленькая деталь: их запястья были связаны. Вольфганг Приклопиль, человек, который требовал, чтобы его называли Властелином, просто не допускал мысли о том, что Наташа добровольно согласится уснуть в его объятиях. Она ведь обязательно попытается убежать. Рано или поздно.
Вольфганг Приклопиль требовал, чтобы Наташа отчитывалась об израсходованных чистящих средствах, экономила шампунь, ела ровно столько, сколько тот считал нужным, убиралась в его доме, готовила и учила уроки. Когда девушка не оправдывала его ожиданий, Вольфганг легко мог дать затрещину или оскорбить ее. Все это мало чем отличалось от того, к чему привыкла Наташа дома. Хотел ли он причинить ей боль? Нет, конечно. Хотел ли подчинить, приручить и заставить себя любить? Без сомнения.
Единственным, чего всегда хотел Вольфганг Приклопиль, – быть кому-то нужным. Жизненно необходимым. Оказавшись тогда в кафе «У Кристины», он увидел затравленного, несчастного и бесконечно одинокого ребенка, который, как он услышал из разговора, страдал энурезом. Эта девочка напомнила ему его самого. Жизнь Вольфганга сложилась определенным образом, но если бы кто-то в нужный момент ему помог, все могло бы сложиться иначе. Ему захотелось стать тем, кто спасет эту девочку. Любить и заботиться о ней. Ничего больше. Все очень трогательно, если бы не было так противозаконно.
