– Sie sind dort was, eingeschlafen? Wer Sie solche?
[24] – задрав голову, сварливо осведомился майор, без особого подозрения разглядывая чумазую физиономию башнера. Ну да, все верно, с первого взгляда никак не определишь, кто он такой. А что шлем русский? Так мало ли – танк, вон, тоже определенно не немецкий.
Подошедший лейтенант, козырнув старшему по званию (тот лишь отмахнулся, даже не повернув головы), тоже с любопытством уставился на Анисимова.
– Woher sind Sie im allgemeinen erschienen? Solcher Panzer in der Kolonne war nicht!
[25]
Поскольку немецкий Степан знал ничуть не лучше ротного, он, разумеется, ровным счетом ничего не понял. Знакомыми оказались лишь два слова – «панцер» и «колонне» – «танк» и «колонна», это-то ясно. А если сложить с определенно вопросительной интонацией этого фашистского хлыща, то можно предположить, что он спрашивает, откуда они тут появились. Ну, и кто они вообще такие, ясен пень. Что он еще спросить-то может?
Поскольку никаких конкретных приказов, как именно себя вести, башнер от командира не получал, да и вообще, через пару секунд немцу предстояло отправиться на тот свет, Степан, коротко пожав плечами, просто ответил:
– Ну, так понятно кто. Русские мы, танкисты, сам же видишь…
– Was?! – на миг ошалел майор. – Was hast du gesagt?!
[26]
– Да и хрен с тобой… – оборвал дискуссию Анисимов, рывком вскидывая выдернутый из люка «ППД». Оружие простучало короткой очередью, отшвырнувшей от танка обоих немцев. Досталось и фрицу, что колотил в борт прикладом. А вот второй пехотинец успел в последний момент сигануть в сторону, пули лишь подкинули невысокие фонтанчики грязи на месте, где он только что стоял.
«Повезло, – мельком подумал Степан, ныряя в спасительный полумрак башни и задраивая люк. – Значит, живи, гад, после встретимся».
Избавившись от ненужного более автомата, дернул из укладки унитар, как и приказывал товарищ лейтенант, осколочно-фугасный.
И в этот момент танк выстрелил.
Цыганков не ошибся: пострадавший в аварии «Опель» и на самом деле перевозил боеприпасы. Причем, судя по силе взрыва, загружен он оказался, что называется, под завязку. «Тридцатьчетверка» тяжело качнулась, приняв лобовой проекцией ударную волну, Василия ощутимо приложило о казенник. По ушам, даже сквозь шлемофон, долбануло, все-таки до цели было от силы два десятка метров. На месте грузовика вспухло разлетающееся какими-то клочьями и обломками огненное облако, оптику заволокло дымом, а девятитонный бронетранспортер сбросило с шоссе и перевернуло, вмяв внутрь один из бортов. Из стоявших по обочинам пехотинцев и вовсе никто не уцелел, фрицев просто смело вместе с придорожными кустами.
Тем, кто оказался позади «тридцатьчетверки», повезло больше: основной удар принял на себя танк, кроме того, полсотни метров значительно ослабили ударную волну. Но досталось и им – волне спрессованного воздуха достало сил разбросать людей, словно кегли. Не смертельно, конечно, но контузию наверняка получили все. Двухосный броневик остался на месте, хотя его экипаж наверняка тоже неслабо глушануло – тонкая противопульная броня не могла сравниться с сорока пятью миллиметрами танковой. Тем более дверца с противоположной от водителя стороны оставалась раскрытой. Тоже выживут, конечно, но мозги гадам встряхнуло качественно…
– Степа, выстрел! – заорал ротный, разворачивая башню назад. Под рукой клацнул затвор: башнер работал. Прыгающая подстреленным зайцем – или это у него в голове все скачет? – прицельная марка наползла на абрис полугусеничного «двести пятьдесят первого», и перемазанный глиной сапог лейтенанта снова даванул спуск.
Бум!
Дзынь!
Баб-бах!
Попал. Осколочно-фугасный, пропахав по капоту пышущую жаром полосу, вошел между бронезаслонками смотровых приборов механика-водителя и командира, с легкостью продырявив пятнадцатимиллиметровую броню и взорвавшись уже внутри отделения управления. Осколки, несмотря на противопожарную перегородку, разворотили бензобак, поэтому БТР мгновенно полыхнул, выбросив вверх высокий бензиновый факел. Если кто находился внутри – точно готовы. Да и тем, кто в момент взрыва оказался снаружи, тоже не шибко позавидуешь…
– Все, экипаж, помчались. – Не дожидаясь ответа, Цыганков врубил передачу, бросая танк вперед.
«Экипаж, точно!» – В первый миг Серышев и сам не понял, что за мысль полыхнула в гудящей после взрыва голове. А когда понял, заорал, останавливая машину:
– Витя, стой! Назад сдай! До того маленького броневика!
Похоже, полученный приказ Цыганкова не особенно и удивил:
– Понял, сейчас. Ты только осторожнее, лейтенант. И Степку с собой прихвати.
– Не учи ученого! – отрезал Серышев, самым краешком сознания гордясь собой. Эк он вовремя сориентировался! А ведь могли и уехать! А многоопытный механ таки прошляпил, ага!
– Степа, хватай автомат и за мной, мухой! Прикроешь!
– Есть.
Ничего не понявший Анисимов, распахнув верхний люк, первым выбрался на броню. Полоснув короткой очередью по обочине, спрыгнул на землю. И выстрелил еще пару раз уже в другую сторону:
– Давай, командир, только быстро. Прикрываю.
На миг лейтенанта окатило тяжелым духом боя. Кисло пахло кордитом и порохом, химически – горящим бензином, обугливающейся краской и резиной и тошнотворно – горелой человеческой плотью.
Рванув из кобуры «наган», Василий рванул к броневику, названия которого он так и не вспомнил. Вроде бы «СД 222» или как-то так. Короче, легкий бронеавтомобиль, используемый в качестве разведывательного, связного или командирского. Угу, вот именно, что командирского! Надеюсь, не ошибся…
Обежав бронеавтомобиль с водительской стороны, ногой отпихнул полуокрытую дверцу, откуда свешивался, из последних сил цепляясь за ее край, шофер. Поднял револьвер, дважды нажав на спусковой крючок. Руку несильно дернуло: бах, бах. Готов.
Сбоку протарахтел «ППД-40» башнера, гулко бухнул «маузеровский» карабин, следом еще раз, раздался сдавленный вскрик:
– Командир, быстрее!
– Угу. – Оттолкнувшись ладонью от грязного капота, из-под которого пробивался пар от разбитого осколком радиатора, Серышев обогнул броневик. Заглянул в узкий, едва протиснешься, дверной проем, сразу заметив того, ради кого и рванул сюда под пулями. Судя по всему, немолодой, лет пятидесяти фриц с украшенными тремя «розочками» золотыми погонами на шинели только приходил в себя после недолгой потери памяти. Блин, ну и как его отсюда тащить? Вот же уроды, не могли люк пошире сделать?
– Давай помогу, – пропыхтел над плечом Анисимов, оттирая командира в сторону. И, зычно хэкнув, одним движением выдернул немца прямо в перелопаченную гусеницами и колесами жирную дорожную грязь. Поднял, закидывая на плечо, протянул автомат:
