Ткнув пальцем в карту, Бауэр ухмыльнулся: да вот сюда, понятно, больше-то и некуда! Небольшая развилка, от которой на северо-восток отходит ответвление дороги, отмеченное на карте как «условно проходимое». Вот туда они и свернули, иначе уже давно б уперлись в тылы растянувшейся почти на полтора километра колонны. Послать на разведку пару танков? Разумеется, послать. Вряд ли это приведет к чему-то толковому, но если он этого НЕ сделает, будет только хуже. В подобной ситуации вышестоящее командование всегда ищет, на кого бы свалить ответственность, а кто, кроме него, как нельзя лучше подходит на эту роль? Вот именно.
Захлопнув и застегнув планшет, майор Курт Бауэр жестом подозвал мающегося бездельем неподалеку наводчика:
– Отто, немедленно разыщи лейтенанта Шредера. Передай, что это крайне важно и срочно. Выполняй, бегом!
– Слушаюсь, герр майор. – Танкист натянул промасленную пилотку и рванул выполнять приказ.
Командир батальона достал из кармана портсигар, откинул крышку и вытащил сигарету. Щелкнула зажигалка, и Бауэр сделал первую затяжку. Пока подчиненный ищет Густава, он вполне успеет перекурить. Да и вообще…
Заслышав доносящийся сверху и усиливающийся с каждым мгновением непонятный звук, майор задрал голову, тут же напрочь позабыв про сигарету: в затянутом низкой облачностью небе возникли десятки огненных точек. Под обстрел реактивных минометов Курт еще ни разу не попадал, хоть и слышал от сослуживцев об этом чудовищном русском оружии, но сейчас как-то сразу и со всей остротой осознал, ЧТО ИМЕННО видит.
– Nein… Scheiße! Nein!!!
[29]
Выпавшая из внезапно онемевших пальцев сигарета спикировала под ноги, рассыпавшись россыпью алых искр. И следом за ней к земле ринулись сто девяносто два реактивных снаряда М-13, каждый из которых нес почти по пять килограммов взрывчатки. В течение нескольких секунд весь берег безымянной речушки превратился в огненный ад. Капитан Дронов мог с полным основанием гордиться собой: несмотря на пятикилометровое расстояние, рассеяние вышло минимальным, и большая часть РС легла точно в заданный квадрат. Меньшая часть все же отклонилась от курса и прошла мимо цели, разорвавшись в лесу или на противоположном берегу.
Пикирующие с неба полутораметровые серебристые сигары взрывались, дырявя осколками борта бронетранспортеров, в клочья разносили грузовики и артиллерийские тягачи. Несколько ракет попали по новому мосту, в щепки разметав многочасовой труд саперов. Несмотря на то, что РС не предназначались для непосредственной борьбы с танками, прямого попадания в МТО или башню вполне хватало, чтобы гарантированно вывести боевую машину из строя. А падающие с близким накрытием реактивные снаряды разбивали гусеницы или повреждали ходовую. Особенно это касалось легких танков, которых в батальоне было подавляющее большинство: тонкая броня не могла защитить от осколков, а карбюраторные двигатели мгновенно вспыхивали, превращая танк в огненный факел.
Но хуже всего пришлось оказавшимся на открытом месте солдатам, поскольку подрыв на грунте боевой части реактивного снаряда М-13 обеспечивал радиус сплошного осколочного поражения до десяти метров, а действительного – до тридцати. Отыскать подходящее укрытие за считаные секунды было нереально, и потому число погибших и раненых мгновенно перевалило за две сотни. Падающие РС не делали никакого различия между пехотинцами, экипажами танков, по понятной причине вовсе не сидевшими под защитой брони, обслугой пушек или саперами. Техника в районе переправы располагалась достаточно скученно, чему способствовал местный рельеф, и действие осколков и ударной волны усиливалось множественными рикошетами. Реактивные снаряды М-13 почти в два раза превосходили по мощности и осколочному воздействию гаубичный снаряд калибра 122–152 мм: подрыв заряда происходил одновременно с двух сторон, что вызывало так называемую встречную детонацию, значительно увеличивающую силу взрыва. Корпус конуса-обтекателя боевой части РС при этом фрагментировался на огромное количество поражающих элементов, раскаленных до температуры почти в 800 °C, вызывающих мгновенное воспламенение бензобаков или детонацию боекомплектов, поджигавших брезентовые тенты и борта автомашин.
Командир первого батальона 35-го танкового полка «4. Panzerdivision» майор Курт Бауэр погиб мгновенно и без мучений, так и не успев осознать всего масштаба постигшей его подразделение катастрофы. Реактивный снаряд угодил точно в башню танка, рядом с которым он и стоял, с открытым ртом глядя на несущуюся с небес воющую смерть. Удвоенный детонацией боекомплекта взрыв буквально развалил командирскую «тройку», сорвав башню и раскроив корпус по сварным швам. Посланный на поиски лейтенанта Шредера наводчик успел пробежать почти двадцать метров, когда близкий разрыв подбросил его в воздух, парой мгновений спустя впечатав в землю. Впрочем, он этого уже не почувствовал, поскольку иззубренный осколок пробил его грудь еще в полете. А в пяти километрах восточнее запыхавшиеся расчеты уже заканчивали подвешивать на направляющие вторую партию 132-мм реактивных снарядов…
* * *
До развилки «тридцатьчетверка» добралась буквально за считаные минуты: дизель, словно осознав всю серьезность ситуации, работал как часы. Широкие гусеницы глубоко вдавливались во влажную глину, оставляя узнаваемые «вафельные» отпечатки; подброшенные траками липкие брызги порой долетали до самой башни. Впрочем, сидящих внутри боевой машины танкистов это никоим образом не волновало – экипажу и без того было чем заняться.
– Ну, чего там, командир? Он – не он? – осведомился башнер у Серышева, рассматривающего в свете забранной решетчатым чехлом лампы документы пленного офицера.
– Он, – судорожно сглотнув, ответил лейтенант внезапно охрипшим голосом. – «Генерал-полковник Гудериан», тут так и написано.
– А я что говорил? – хохотнул Цыганков. – Говорю ж, везучий наш новый командир, как пять дурных! Да и прошлый, крепкого ему здоровьишка, был тоже не пальцем деланный, верно, мужики? Такую цацу в плен взяли, теперь бы еще живым доставить.
– Не каркай! – отрезал лейтенант, вертя в руке протянутый Анисимовым пистолет. Поднеся трофей поближе к свету, прочитал выбитую на затворе надпись: «Вальтер эр-эр-ка».
– Пэ-пэ-ка, – поправил радиотелефонист. – Тарщ командир, там же не по-нашему написано, а по-немецки. Я про такую модель слышал, только видеть не приходилось. Разрешите глянуть?
– Да хоть вовсе себе забери, дарю, – буркнул Василий, смущенный собственной оплошностью. – Сильно мне нужен этот пистоль фрицевский.
– Правда?! – ахнул Божков, принимая оружие. – Вот спасибо, тарщ лейтенант! Хотя, наверное, все одно отдать придется, когда пленного сдавать станем. Генеральское оружие, все ж таки, скажут, мол, не положено… Эх…
– Давай сначала доберемся, а уж там посмотрим. И вообще, расслабились, товарищи танкисты! Хватит болтать!
– Есть! – нестройно отрапортовал экипаж.
Перегнувшись со своего места, Серышев ткнул в плечо заряжающего:
