Павел Кондратьевич Ощепков вспоминал:
Его мне рекомендовало руководство ЛЭТИ. Из-за особой секретности наших работ в то время число лиц, с которыми мне приходилось встречаться, было, естественно, ограниченно. Расплетина мне рекомендовали и как исключительно одаренного и инициативного специалиста, и как надежного в деловом плане человека. Наши беседы с ним носили доверительный характер. Мы затрагивали много научных и технических вопросов, связанных с осуществлением задуманной системы. Наибольший интерес он проявил к той части локатора, которая касалась экранного отображения воздушной обстановки в районе обороняемого объекта в ее динамическом состоянии. Для нас это было самым главным.
В Расплетине меня радовало нетрадиционное мышление. Пригласил его работать в создаваемом мною ОКБ, но он отказался, заявив, что у него уже есть свои замыслы и он связан с коллективом. Однако выразил желание сотрудничать с нами в разработке системы экранного отображения.
Этот штрих в биографии Расплетина показывает, насколько высок был его авторитет, если люди, облеченные высокими полномочиями Советского государства, люди, создавшие в итоге раньше американцев и англичан советские РЛС, считали необходимым советоваться с ним.
В 1934–1935 годах в Ленинградском электрофизическом институте (ЛЭФИ) под руководством инженера Б. К. Шембеля был изготовлен экспериментальный макет зенитного радиоискателя.
С 1935 года развернулись исследования по радиообнаружению в ЛФТИ под руководством члена-корреспондента АН СССР, профессора Д. А. Рожанского. После его смерти в 1936 году лабораторию возглавил Ю. Б. Кобзарев, будущий академик АН СССР.
Эти два института заложили основы развития радиолокации.
Первыми практического успеха добились сотрудники ЛЭФИ, преобразованного в 1935 году в НИИ-9. В сотрудничестве с НИИИС Красной армии они создали первую отечественную РЛС, принятую на вооружение войск ПВО страны — РУС-1 («Ревень») — «Радиоулавливатель самолетов-1». Терминов «радиолокация», «локатор», «радар» в то время не существовало.
На смену РУС-1 пришла принципиально новая радиолокационная установка, работавшая в импульсном режиме, — РУС-2, созданная сотрудниками ЛФТИ Ю. Б. Кобзаревым, П. А. Погорело и Н. Я. Чернецовым.
Создание станции РУС-2 было отмечено присуждением Сталинской премии СССР. Инициатор работ И. К. Ощепков не был включен в авторский коллектив, поскольку был репрессирован как сторонник М. Н. Тухачевского.
Не был включен в список и А. Ф. Иоффе, он практически единолично готовил список авторского коллектива и, ученый старой школы, не счел возможным включить в этот список себя, считая создание радиолокатора делом своих учеников. Возможно, опытный А. Ф. Иоффе не вводил кандидатуру И. К. Ощепкова, чтобы не ставить под угрозу судьбу списка в целом. Через много лет Ю. Б. Кобзарев, отдавая должное вкладу И. К. Ощепкова в работу, писал:
Достойно сожаления, что в коллектив, поданный на присуждение Сталинской премии, не был включен инициатор работ П. К. Ощепков, организовавший и лабораторию в системе УПВО, и специальный полигон над Москвой.
Это были первые лауреаты в области радиолокации. Во время войны и после Расплетину довелось какое-то время работать с ними. С особым уважением он относился к Ю. Б. Кобзареву, часто с ним консультировался по сложным вопросам.
Первую стационарную станцию РУС-2 начали сооружать во время Советско-финской войны на Карельском перешейке (в Токсово), и затем она стала постоянной опытной установкой ЛЭФИ.
На основе разработок ЛЭФИ в НИИИС Красной армии были созданы передвижные РУС-2, изготовление которых началось в Ленинграде. В производстве они проходили под индексом «Редут» и предназначались для наблюдения за самолетами противника на дальности до 120 километров.
Что же касается вклада в мировое развитие радиолокации, то не будет лишним вспомнить следующее. Руководители правительства Великобритании — Черчилль, а позднее Макмиллан — считали радар чисто английской разработкой, тем вкладом, который внесла Англия в копилку мировых научно-технических достижений. Не все согласились с подобными взглядами. В американской печати появилось утверждение о том, что «советские ученые успешно разработали теорию радара за несколько лет до того, как радар был изобретен в Англии» (подробнее об истории создания отечественных радиолокаторов см.: Ерофеев Ю. II. Он создал первый отечественный импульсный радиолокатор (памяти Н. Я. Чернецова) //Радиопромышленность. 1999. Вып. 1. С. 94—119).
Для себя А. А. Расплетин сделал вывод о необходимости применения телевизионных методов отображения радиолокационной обстановки около сопровождаемой цели.
Как отмечали сослуживцы, после знакомства с достижениями отечественной радиолокации Расплетин высказал идею о соединении радиолокации с телевидением. Скептики недоумевали: зачем такой симбиоз? А Расплетин терпеливо объяснял, какой тактический выигрыш можно получить при определенных условиях, если противник начнет применять, например, противорадиолокационные помехи. Идея, высказанная Расплетиным еще до войны, позже была претворена в жизнь.
Насколько отставали в осуществлении этой идеи за рубежом, видно хотя бы на таком примере. Лишь в послевоенные годы французская фирма «Томсон-Хьюстон» разработала и предложила новое радиоустройство, так называемый телерадиолокатор, который по существу являлся комбинацией телевизионной системы и радиолокатора. Устройство нашло, как сообщала иностранная печать, применение в морской навигации, давая возможность на корабле непосредственно следить за своим курсом по телевизору.
В 1954 году в парижском аэропорту Орли был публично продемонстрирован телерадиолокатор для управления воздушным движением. По данным зарубежной печати, он был создан на базе радиолокатора и телевизора с большим экраном.
В 1938 году Расплетин впервые обращает внимание на применение телевизионной техники в военных целях и под руководством Я. А. Рыфтина приступает к созданию аппаратуры телевизионной авиационной разведки по теме «Звезда» (далее «Доломит»), Однако масса и габариты аппаратуры превышали возможности ее размещения на самолетах-разведчиках. В итоге было создано несколько вариантов макетов самолетной телевизионной аппаратуры, которые отличались конструктивными решениями, а также телевизор с питанием от аккумулятора напряжением 12 В и портативная передающая телевизионная установка.
В 1939 году на экраны страны вышел фильм режиссера Эдуарда Пенцлина «Истребители», в котором известный в те годы артист Марк Бернес исполнил роль летчика Сергея Кожухарова, получившего задание по испытанию нового прибора. В Главном штабе ВВС, куда обратился за консультацией режиссер, посоветовали осветить испытания новой перспективной телевизионной установки. Поскольку подробно это сделать было нельзя в силу секретности, в фильме остался лишь маленький эпизод, в котором упоминается о трудности поиска неисправности в испытываемой телевизионной установке.
В памяти зрителей этот фильм остался песней Н. Богословского «Любимый город» в исполнении Марка Бернеса, а для нас, исследователей научной деятельности А. А. Расплетина, убедительным свидетельством известности его работ в 40-х годах прошлого столетия.
