Эту неудовлетворенность высококвалифицированного специалиста можно понять — они могли принести большую пользу, помогая фронту, если бы организация работы была более продуманной.
Тем временем ход боевых действий потребовал скорейшего оснащения самолетов эффективными средствами для наведения истребителей на цель. Ведь наведение являлось важнейшим условием эффективного проведения воздушного боя.
В этих условиях Управление истребительной авиации ПВО страны было весьма заинтересовано в оснащении самолетов установками на основе телевидения типа «Алмаз». Необходимо было сосредоточить в одном месте все научно-конструкторские силы, способные решить эту задачу.
На завод пошли одна за другой телеграммы — вызовы от наркома: Расплетина и еще нескольких товарищей откомандировать в Москву. Но дирекция не отпускала, и не безосновательно.
Расплетин об этом писал так:
Дирекция пока еще имеет возможность не выпускать меня с завода, так как Оганов заявил, что мой отъезд приведет к срыву «Алмаза». Я не разделяю его мнения и не считаю себя незаменимым работником, каким он рисует меня Румянцеву (директору завода. — Авт.).
Но вскоре этот вопрос был вынесен на гораздо более высокий уровень. В августе 1942 года было принято специальное постановление ГКО, а вслед за этим издан приказ о переводе в Москву специалистов-телевизионщиков.
Так Расплетин, Фридберг, Сушкевич, Оганов, Круссер, Бучинский, Турлевич и Чашников стали москвичами.
Макет аппаратуры РД-1
При ОКБ ВЭН (Всесоюзный электротехнический институт) была создана специальная лаборатория. Расплетина назначили руководителем группы по созданию РД-1 — телевизионной системы наведения истребителей на цель. Уже к середине октября Александр Андреевич сконструировал самолетный телевизионный приемник. Из Ленинграда через Ладогу перевезли и портативную передающую телевизионную установку, созданную еще до войны А. А. Железовым.
В конце октября вся аппаратура была состыкована в ЛИИ в Кратове, где предстояло провести ее испытания в реальных условиях. Приемник Расплетина установили на самолете А-20 «Бостон». Предстояло снять все необходимые для дальнейшей работы технические характеристики, испытать приемник в различных режимах полета.
В лаборатории появился Эмдин, воентехник 2-го ранга. Расплетин сразу же взял его в свою группу. А еще в июле здесь оказались откомандированные из 72-го отдельного радиобатальона ПВО Ленинградского фронта Э. И. Голованевский, И. Ф. Песьяцкий, А. А. Железов и В. А. Подгорный.
Главная часть испытаний проходила в воздухе: Расплетин, Фридберг, Эмдин налетали в десятки раз больше часов, чем за всю прошлую жизнь. Иногда к ним присоединялся Голованевский.
Тем временем старые сотрудники Александра Андреевича Н. Курчев и И. Завгороднев продолжали служить под Ленинградом в радиолокационном батальоне. Оказалось, что, когда планировали, кого отправить в Москву, о них просто «забыли» под предлогом их незаменимости и ненужности для ВЭИ. Расплетин тогда ничего не мог сделать. В письме Н. Курчеву по этому поводу он писал:
Сейчас в ОКБ уже много народа, много и бестолкового (назвал фамилию, а ниже приписал: «…если не исправится, то ему придется расстаться с ОКБ». — Авт.), но пока не будут достигнуты некоторые тактические успехи в работе, поднимать вопрос о дополнительном штате за счет прикомандированных нужных людей от Бланка (командир 72-го отдельного радиотехнического батальона, где служили Курчев и Завгороднев. — Авт.) не может быть и речи. Нужно ждать разворота работ.
Оценивая своих тогдашних подчиненных, в ноябре 1942 года Расплетин писал:
Голованевский выполняет одно конкретное задание. Железов сильно изменился. Нет в нем былого энтузиазма. Стал старичком-консерватором. Песьяцкий — молодец. Свой жизненный тонус сохранил и сейчас, как и прежде, закручивает на все педали по старой своей специальности. Эмдин ни внешне, ни внутренне не изменился. Все так же поет: «У меня есть дома патефончик…»
На время испытаний они поселились в гостинице «Якорь». Однако ночевать в ней им доводилось нечасто, поскольку практически все время они находились на аэродроме. Испытания проходили успешно. Аппаратура работала устойчиво, показывала неплохие характеристики. Тем не менее в Управлении истребительной авиации ПВО, в наркомате и руководстве ОКБ начали проявляться различные точки зрения на необходимый масштаб работ в этом направлении, нередко взаимоисключающие друг друга. Это заметно тормозило дело, вселяло нервозность в специалистов.
Расплетин вспоминал:
Даже некоторые люди из летного состава, которые вначале скептически смотрели на все это дело, становятся на путь оптимизма и дают хорошие отзывы. Понемногу новая техника завоевывает к себе доверие, а это доверие, по крайней мере с технической стороны, она заслужила. Ни одного случая срыва работы из-за неисправности аппаратуры не было! В общем, настроение наше поднимается, несмотря на ряд вывихов, сопутствующих нашему движению вперед, как в стенах ОКБ, так и во внешнем мире, соприкасающемся с нашей работой.
Вскоре в ОКБ от командования Ленинградской армией ПВО пришел заказ на изготовление комплекта РД-1 для проверки его тактико-технических характеристик во фронтовых условиях. Однако позиция руководителей ОКБ оказалась предельно осторожной. По их мнению, следовало сначала решить вопрос о развитии этой тематики наверху, а потом приступать к выполнению заказов. Придерживавшийся иной точки зрения, более отвечавшей условиям военного времени, Расплетин всерьез разругался с Селезневым и Губенко и настоял на своем. Комплект был изготовлен в срочном порядке, и за ним прибыл из Ленинграда И. М. Завгороднев.
Завгороднев считал Александра Андреевича своим учителем и очень обрадовался встрече. Расплетин ввел его в курс всех мелочей, связанных с эксплуатацией системы, с результатами испытаний.
В те дни Расплетин писал Курчеву в письме:
Между прочим, на этих днях мы чуть-чуть не уехали заканчивать испытания к вам, в Ленинград. Это меня очень прельщало. Но ведь у нас не 7, а 27 пятниц на неделе, к сожалению, бывает, а потому этот вариант в верхах похерили так же быстро и необоснованно, как его и приняли.
В результате на испытания улетел Завгороднев, а Расплетин остался ждать известий от него. Доставив аппаратуру на аэродром, Завгороднев представился командиру, и тот вызвал двух лучших летчиков полка, Героев Советского Союза, гвардии капитанов В. А. Мациевича — командира эскадрильи и штурмана полка Н. Г. Щербину Завгороднев объяснил им в общих чертах принцип действия аппаратуры, ее состав. С этого времени началась творческая работа летчиков и разработчиков аппаратуры.
Аппаратура для наведения истребителя на цель, которую предстояло разместить на истребителе, состояла из передающего устройства и телевизионного приемника в кабине летчика. В передающую систему входил планшет со специальной картой местности, камера с объективом, установленная вертикально над столом с планшетом, блоки формирования и усиления телевизионных сигналов, синхрогенератор, радиопередатчик с антенной, блоки питания.
