— Все верно. Нам нужна кухонная плита, минимум с шестью конфорками.
Почувствовав, что кто-то стоит в дверном проеме, она подняла голову. И лишилась дара речи.
— Можно я… можно я вам перезвоню? — Она не дождалась ответа, нажав красную кнопку. — Хэйверс. Как ты нас нашел?
Ее брат склонил голову. Он был одет как обычно: в спортивную куртку Барберри, серые брюки, галстук-бабочка. Очки в оправе отличались от тех, что она привыкла видеть на нем. И все равно были такими же.
— Медперсонал сообщил мне, где ты.
Она поднялась из кресла, скрещивая руки на груди.
— И зачем ты сюда пришел?
Вместо ответа он осмотрелся, и она рискнула предположить, что увиденное не впечатлило его. В ее офисе не было ничего, кроме стола, кресла, ноутбука и покрытого древесиной пола. Хм… и горы бумаг, на каждой из которых было написано, что ей нужно сделать. С другой стороны, кабинет Хэйверса был логовом из Старого света, предназначенным для науки и различных наград; полы были покрыты обюссинскими коврами, на стене висел диплом из гарвардской медицинской школы наряду с пейзажными картинами «Гудзонской школы».
— Хэйверс?
— Ты занимаешься благородными делами в этом здании.
— Мы только начинаем, и это дом, а не здание. Так почему ты здесь?
Он прокашлялся.
— Я пришел по просьбе Совета Принцепсов. Мы голосуем насчет предложения отстранения на следующей встрече, и Глава сказал, что пытался связаться с тобой в течение прошлой недели. Ты не перезвонила ему.
— Я занята, как ты можешь видеть.
— Но они не могут голосовать без присутствия всех членов в комнате.
— Значит, им следует отстранить меня. По правде говоря, я удивлена, что они не додумались до этого раньше.
— Ты происходишь от одной из шести основных кровных линий. Тебя нельзя удалить или освободить, так уж обстоят дела.
— А, хм, как неудобно для них. Однако сам понимаешь, у меня много дел на тот вечер.
— Я еще не назвал дату.
— Как я сказала, у меня нет времени.
— Марисса, если ты не согласна с предложением, ты можешь высказать свое мнение для обсуждении. Тебя выслушают.
— Чтобы все сложилось в пользу вас, имеющих право на голосование?
— Важно обеспечить безопасность женщин.
Марисса застыла.
— И все же ты выгнал меня из единственного моего дома за тридцать минут до рассвета. Значит ли это, что ты изменил свои взгляды насчет моего пола? Или ты просто не считаешь меня за женщину?
Он покраснел.
— Я был чересчур взволнован в тот момент.
— По мне, так ты казался очень спокойным.
— Марисса, мне жаль…
Она прервала его движением руки.
— Прекрати. Не желаю это выслушивать.
— Да будет так. Но ты не должна препятствовать Совету, только чтобы отомстить мне.
Когда он поправил бабочку, Марисса мельком увидела фамильное кольцо с печаткой на его мизинце. Боже… как они дошли до такого? Марисса помнила, когда родился Хэйверс, и она взглянула на него, лежащего на руках их матери. Такой милый ребенок. Такой…
Марисса вся напряглась, когда кое-что дошло до нее. И потом быстро скрыла потрясение, отразившееся на лице.
— Хорошо. Я приду на встречу.
Плечи Хэйверса расслабились, и он сообщил ей время и место.
— Спасибо тебе. Спасибо за это.
Она холодно улыбнулась.
— Не стоит благодарности.
Последовал длинная пауза, в течение которой Хэйверс разглядывал ее брюки, свитер, бумаги на столе.
— Кажется, ты изменилась.
— Да.
И она поняла по напряженному, неловкому выражению на его лице, что он остался прежним: он бы предпочел, чтобы она соответствовала шаблонам глимеры: благородная женщина, управляющая домом, полным роскоши. Какая жалость. Сейчас она сама себе хозяйка: хорошо это или плохо, но она сама принимает решения. И никто другой.
Она взяла телефон.
— А теперь, если позволишь …
— Я предлагаю тебе свою помощь. В смысле, клинику. Бесплатно. — Он еще выше натянул очки на нос. — Женщинам и детям, которые здесь остаются, понадобится медицинская помощь.
— Спасибо. Спасибо… за помощь.
— Я также сообщу медперсоналу, чтобы обращали внимание на признаки насилия. Мы будем отсылать к тебе всех пострадавших, которых обнаружим.
— Мы будем очень благодарны за это.
Он склонил голову.
— Мы рады оказаться полезными.
Зазвонил ее мобильный телефон, и она сказала:
— Прощай, Хэйверс.
Ее глаза распахнулись, когда она осознала, что впервые прогнала его.
Но перемена была к лучшему… и ему лучше привыкнуть к новому порядку их отношений.
Телефон снова зазвонил.
— Закрой за собой дверь, если не затруднит.
Дверь закрылась, и она, посмотрев на номер звонящего, вздохнула от облегчения: Бутч, спасибо Боже. Ей было так нужно услышать его голос.
— Привет, — ответила она. — Ни за что не поверишь, кто только что…
— Ты можешь прийти домой? Прямо сейчас?
Рука стиснула телефон.
— Что случилось? Ты ранен…
— Я в порядке. — Его голос был слишком спокойным. Неестественно спокойным. — Но мне нужно, чтобы ты вернулась домой. Сейчас.
— Сейчас отправляюсь.
Она схватила пальто, засунула мобильный телефон в карман и пошла на поиски одного единственного штатного сотрудника.
Она нашла престарелую женщину-доджена и сообщила ей:
— Мне нужно уйти.
— Госпожа, вы кажетесь взволнованной. Я могу что-нибудь для вас сделать?
— Нет. Спасибо. Я еще вернусь.
— Я позабочусь обо всем в ваше отсутствие.
Она сжала руку женщины и затем поспешила наружу. На передней лужайке, в промозглую весеннюю ночь, она попыталась успокоиться, чтобы дематериализоваться. Когда это не сработало, она подумала, что ей придется позвонить Фритцу, чтобы тот подобрал ее: она была не просто взволнована, ей также было необходима кровь, так что возможно, она просто будет не способна это сделать.
Но потом она почувствовала, как расслабляется. Материализовавшись рядом с Ямой, она бросилась к входу. Внутренний замок отворился прежде, чем она подставила лицо перед камерой. Роф стоял по другую сторону тяжелых панелей из дерева и стали.
— Где Бутч? — спросила она.
