По какой-то глупой причине на глаза набежали слезы.
— Детка, мы, правда, не обязаны это делать. — Подушечки пальцев стерли слезы, а бедра отодвинулись, будто он собирался уйти.
— Я не хочу останавливаться. — Она ухватилась за его затылок. — Нет… Бутч, подожди. Я хочу этого. Правда, хочу.
Он закрыл глаза. Затем уткнулся головой в ее шею, устраивая руки так, чтобы они окружали ее. Скатившись набок, он крепко прижал ее к своему твердому телу, оставаясь в таком положении очень долго. Его вес расположился так, чтобы она могла дышать, а эрекция горячей, обжигающей длиной прижалась к ее бедру. Она начала сомневаться, собирался ли он вообще что-нибудь предпринимать.
Она уже собиралась спросить, когда он передвинулся и его снова бедра прижались к ее ногам.
Он глубоко поцеловал ее, используя чувственное соблазнение ртом, которое заставило гореть ее, пока она не заерзала под ним, потираясь о его бедра, пытаясь еще теснее к нему прижаться.
И затем это произошло. Он передвинулся чуть левее, и она почувствовала твердую и гладкую эрекцию у своей сердцевины. Последовал широкий, мягкий толчок, а за ним давление. Она не двигалась, думая о том, что сейчас проникало в нее и как далеко оно собиралось зайти.
Бутч сглотнул достаточно громко, чтобы она услышала, пот высыпал между его лопатками, сбегая по спине. Когда давление между ее ног усилилось, его дыхание стало глубоким настолько, что он стонал на каждом выдохе. Она сильно вздрогнула, и он резко отступил.
— Что-то не так? — спросила она.
— Ты очень тесная.
— Ну, а ты очень большой.
Он рассмеялся.
— Шикарные вещи… ты говоришь шикарные вещи.
— Ты останавливаешься?
— Только если ты этого хочешь.
Когда от нее не раздалось никакого протеста, его тело напряглось, а головка еще раз нашла ее вход. Рука коснулась ее лица, и он заправил ее волосы за ухо.
— Если можешь, попытайся расслабиться, Марисса. Так тебе будет легче. — Он начал покачивающиеся движения, его бедра приближались и отступали, нежно, туда-сюда. Но каждый раз, когда он пытался протолкнуться глубже, ее тело оказывало сопротивление.
— Ты в порядке? — Спросил он сквозь сжатые зубы.
Несмотря на дрожь, она кивнула. Ощущения были такими странными, особенно когда они не достигли особых успехов…
Стремительным движением он скользнул внутрь, преодолев какие-то внешние мышцы, пока не добрался до барьера, который нашел его палец. Она напряглась, и Бутч застонал, откинув голову на подушку рядом с ней.
Она тревожно улыбнулась, эта полнота в ней казалась неожиданной.
— Я…а, похоже, сейчас я должна спросить, в порядке ты или нет.
— Ты шутишь? Да я сейчас взорвусь. — Он снова сглотнул, делая отчаянный вдох. — Но меня бесит сама мысль причинить тебе боль.
— Значит, давай оставим эту часть позади.
Она скорее почувствовала, чем увидела его кивок.
— Я люблю тебя.
С быстрым толчком он отступил назад и вонзился вперед.
Боль была сильной и резкой, и Марисса задохнулась, отталкивая его грудь, пытаясь найти выход или, по крайней мере, хоть какое-то пространство.
Бутч приподнял торс, их тела лишь соприкасались, пока они тяжело дышали. Бутч дрожал на массивных руках, и Марисса услышала грубое проклятье. Давление раньше причиняло простой дискомфорт. Сейчас — нет. Оно причиняло боль.
Она чувствовала себя такой окруженной им, захваченной. Господи, вся женская болтовня, которую она слышала, о том, что это было невероятно прекрасно, насколько волшебным бывает первый раз, как все легко проходит… ничего из этого не сбылось для нее.
Паника нарастала. Что, если она действительно сломана изнутри? Это был тот дефект, который чуяли мужчины глимеры? Что если…
— Марисса?
… она вообще не сможет пройти через это? Что, если каждый раз будет также больно? О боже… Бутч был таким мужественным и сексуальным. Что, если он начнет искать себе другую…
— Марисса, посмотри на меня.
Она заставила себя посмотреть на него, но могла лишь обращать внимание на этот голос в голове. О, Господи, не должно быть так больно, верно? Боже… она была неполноценной…
— Как ты? — резко спросил он. — Поговори со мной. Не держи все в себе.
— Что, если я не смогу это вынести? — выпалила она.
Выражение его лица сразу же смягчилось, превращаясь в воплощение спокойствия.
— Могу представить, что немногие женщины наслаждались своим первым разом. Эта романтическая версия потери девственности — ложь.
А может, нет? Может, проблема была в ней?
Слово «дефект» крутилось в ее голове все быстрее и громче.
— Марисса?
— Я хотела, чтобы это прошло красиво, — с отчаянием прошептала она.
Последовала ужасающая тишина… в течение которой она чувствовала лишь напряженную плоть в ее теле. Потом Бутч произнес:
— Мне жаль, что ты разочарована. Но это не так уж и удивительно.
Он начал выходить, и в этот момент что-то изменилось. Когда он двигался, тянущее чувство послало дрожь по ее телу.
— Подожди, — она вцепилась в его бедра. — Еще же не все, верно?
— Естественно. Станет только более настойчивым.
— О… но ты не кончил…
— Мне это уже не нужно.
Когда его плоть выскользнула на свободу, она почувствовала себя очень пустой. Потом он слез с нее, и она мгновенно замерзла. Он повернулся возле нее, и на мгновенье она почувствовала касание его плоти к своему бедру. Копье было влажным и мягким.
Он устроился на спине, около нее, положив руки за голову.
Господи… какой бардак. Сейчас, когда она восстановила дыхание, ей хотелось попросить его продолжить, но она знала, что он ответит. «Нет» читалось по напряжению в его теле.
Пока они лежали бок о бок, она почувствовала, что должна что-то сказать.
— Бутч…
— Я действительно устал и не могу мыслить логически. Просто давай поспим, хорошо? — Он отвернулся, взбил подушку и сделал глубокий, неровный выдох.
Глава 28
Позже Марисса проснулась, ее удивило, что она вообще смогла уснуть. Но это из-за того, что она питалась. Ладно, ей всегда надо было отдохнуть после этого.
В полумраке, она взглянула на красное пятно будильника. Четыре часа до рассвета, а ей еще многое надо было сделать.
Она взглянула через плечо. Бутч лежал на спине, положив руку на обнаженную грудь, глаза двигались под веками, пока он глубоко спал. Его подбородок зарос, волосы были повсюду, и он выглядел гораздо моложе. Красивый во сне.
