Он потер лицо.
— Почему ты думаешь, что я кто-то из них?
— Тебя пристрелили в переулке возле Торговой. В скорой сказали, у тебя было при себе оружие.
— А тебе не приходило в голову, что я полицейский, работающий под прикрытием?
— Копы Колдвелла не носят боевые кинжалы. Да и ваш вид не стал бы этого делать.
Глаза Ви сузились.
— Мой вид?
— Слишком много разоблачений, не так ли? Кроме того, вы бы не стали беспокоиться о защите другой расы.
Черт, у него не было сил на расовые обсуждения. Кроме того, часть его не хотела, чтобы она воспринимала его, как что-то отличающееся от нее.
— Еда, — сказал он, взглянув на поднос, стоящий на столе. — Можно мне поесть?
Она встала и положила руки на бедра. У него возникло чувство, что она собирается сказать что-то вроде: «встань-и-возьми-сам-ненормальная-скотина».
Вместо этого она пересекла комнату.
— Если ты голоден, можешь поесть. Я не притронулась к тому, что принес мне Рэд Сокс, а выбрасывать нет смысла.
Он нахмурился.
— Я не возьму еду, предназначенную тебе.
— Я не собираюсь это есть. Похищение отбило мой аппетит.
Ви выругался, ненавидя то положение, в которое ее поставил.
— Я сожалею.
— Вместо того чтобы «сожалеть», как насчет того, чтобы отпустить меня?
— Не сейчас. — «Никогда» пробормотал внутренний сумасшедший голос.
О, Господи, снова этот…
Моя.
Вслед за словом, у него возникло неконтролируемое желание отметить ее. Он хотел, чтобы она была под ним, обнаженная, укутанная его запахом, в то время как он будет входить в ее тело. Он почти видел как это происходит: на черных простынях в его кровати, они сплелись в тесном объятии, он нависает над ней, а она широко разводит ноги, чтобы принять его бедра между своих, его член в себя.
Когда она поднесла ему поднос с едой, у него подскочила температура, а между ног возникла бешеная пульсация. Он незаметно натянул на себя одеяло, чтобы не сверкать прелестями.
Она поставила блюдо и подняла с тарелки серебряную крышку.
— Так насколько лучше тебе должно стать, чтобы я смогла уйти? — ее глаза прошлись по его груди, чисто медицинская оценка, будто она измеряла то, что было под бинтами.
О, черт. Он хотел, чтобы она смотрела на него, как на мужчину. Он хотел, чтобы этот взгляд скользил по его телу, не проверяя послеоперационную рану, а потому, что она собиралась прибрать его к своим ручкам, решая к чему бы приступить в первую очередь.
Ви закрыл глаза и откинулся назад, застонав от боли в груди. Он сказал себе, что это была боль от операции. Хотя подозревал, что причиной все-таки была сама хирург.
— Я не возьму эту еду. В следующий раз, когда кто-нибудь придет, я попрошу другую.
— Она нужна тебе больше, чем мне. Меня беспокоит твое питание.
На самом деле, он был в порядке, потому что уже питался. Употребив достаточное количество крови, вампир мог продержаться несколько дней без обыкновенной пищи.
И это было здорово. Заодно сокращается количество походов в туалет.
— Я хочу, чтобы ты это съел, — сказала она, глядя на него сверху вниз. — Как твой врач…
— Я не возьму ни куска с твоей тарелки. — Ради бога, ни один достойный мужчина никогда не заберет пищу у своей женщины, даже если будет терять сознание от голода. Ее потребности всегда на первом месте…
Ви хотелось сунуть голову в дверь машины и хлопнуть несколько десятков раз. Откуда, черт возьми, у него эти познания брачного поведения? Словно в его мозг загрузили новую программу.
— Хорошо, — сказала она, отворачиваясь. — Прекрасно.
Следующим он услышал грохот. Она колотила в дверь.
Ви резко сел.
— Ты что, к чертям, творишь?
Бутч влетел в комнату, чуть не сбив хирурга с ног.
— Что случилось?
— Ничего, — сказал Ви трагичным голосом.
Хирург ответила, спокойным властным голосом, перебивая их.
— Ему нужна еда, и то, что на этом подносе, он есть отказывается. Принесите ему что-то простое и легко усваиваемое. Рис. Курицу. Воду. Печенье.
— Хорошо.
Бутч наклонился и посмотрел на Ви. Последовала долгая пауза.
— Как дела?
Да охренительно, спасибо.
— Хорошо.
Была хоть одна хорошая новость. Коп вернулся к нормальному состоянию, его глаза были ясными, стойка твердая, его запах сочетался с океаническим запахом Мариссы и связующим ароматом. Он явно был занят.
Интересно. Обычно, когда Ви думал об этих двоих вместе, у него возникало чувство, будто его грудь обернули колючей проволокой. А сейчас? Он был просто рад, что его друг был здоров.
— Хорошо выглядишь, коп.
Бутч расправил шелковую рубашку в тонкую полоску.
— Гуччи из кого угодно сделает рок-звезду.
— Ты знаешь, о чем я.
Эти родные карие глаза стали серьезным.
— Да. Спасибо… как обычно.
Наступил неловкий момент, слова, которые невозможно было высказать при ком-то постороннем, напряженно парили в воздухе между ними.
— Ну… принесу тебе что-нибудь пожевать.
Когда дверь закрылась, Джейн взглянула через плечо.
— И как давно вы любовники?
Ее взгляд встретился с его, от ответа было не отвертеться.
— Мы не любовники.
— Ты уверен в этом?
— Уж поверь.
Без причины, он посмотрел на ее белый халат. «Доктор Джейн Уитком», прочитал он. «Травматология». Понятно. Вот откуда у нее такая уверенность.
— Так я был в плохой форме, когда меня привезли?
— Да, но я спасла твою задницу.
Волна благоговения охватила его. Она была его rahlman
[67]
, его спасительницей. Они были связаны…
О, да ладно. Сейчас его спасительница медленно пятилась от него, отступая назад, пока не уперлась спиной в дальнюю стену. Он прикрыл веки, зная, что его глаза сияли. Ее бегство, ужас на ее лице — причиняли адскую боль.
— Твои глаза, — сказала она тонким голосом.
— Не волнуйся об этом.
— Что ты, черт возьми? — ее тон звучал так, как будто ключевым словом должно быть слово «урод», и видит Бог, она была недалека от истины.
