Рив сжал ключи в кулаке и откинулся на спинку кресла. Даже если бы он сказал «нет», если Крисси снова придет побитая, начальник его службы безопасности все равно устроит этому парню репрессию. Хекс отличалась от других сотрудников. Она отличалась от всех.
Ну, это было не совсем так. Она была, как он. Наполовину Симпат.
Или, в данном случае, больше подходило — наполовину социопат.
— Присмотри за девчонкой, — сказал он ей. — Если этот сукин сын опять замашет своим школьным кольцом, мы бросим монетку, кто же будет выбивать из него дерьмо.
— Я присматриваю за всеми твоими девочками. — Хекс подошла к двери, ее мощные движения были ровными. Она была сложена, как мужчина: высокая, мускулистая, но в ней не было грубости. Несмотря на ее стрижку в стиле Анни Леннокс и твердое тело, в своей стандартной черной рубашке и обтягивающих кожаных штанах она ни в коем случае не походила на громоздкую мужланку. Нет, Хекс обладала смертельной элегантностью клинка: быстрая, решительная, гладкая.
И, как все кинжалы, она любила проливать кровь.
— Сегодня первый вторник месяца, — сказала она, положив руку на дверь.
Как будто он не знал.
— Я ухожу через полчаса.
Дверь открылась и закрылась, звуки клуба ворвались с другой стороны, затем резко оборвались.
Рив поднял ладонь. Кровь идти перестала, и дыра закроется через двадцать минут. К полуночи уже ничто не скажет, что на этом месте была рана.
Он подумал о том моменте, когда пронзил себя. Когда абсолютно не чувствуешь собственного тела, это своего рода паралич. Даже если ты двигаешься, ты не чувствуешь веса собственной одежды, того, что твои ботинки жмут или, что земля под ногами неровная или скользкая.
Он скучал по своему телу, но либо он принимал дофамин и мирился с побочными эффектами, либо же он танцевал танго со своей темной стороной. И Ривендж не был уверен, что сможет выиграть этот бой.
Рив взял трость и осторожно встал из-за стола. Из-за онемения, чувство равновесия и сила тяжести не были его лучшими друзьями, так что путешествие до панели на стене заняло больше времени, чем следовало. Когда он все-таки до нее добрался, то положил ладонь на выпуклый прямоугольник и панель, в форме двери, скользнула назад. Ну, прямо как в Звездных Войнах.
Черная спальня с ванной комнатой, которая появилась в проеме, была одним из трех мест ночлега Рива, и почему-то здесь был самый лучший душ. Вероятно потому, что эту пару сотен квадратных метров можно было превратить в тропики, просто включив воду.
А когда ты постоянно мерзнешь, этот момент не маловажен.
Сняв с себя одежду и включив воду, Рив быстро побрился, пока ждал, когда струя станет атомно-горячей. Пробегая бритвой по щекам, он смотрел на свое отражение — мужчина в зеркале был таким же, как всегда. Подстриженный ирокез. Аметистовые глаза. Татуировки на груди и животе. Длинный член спокойно висел между ног.
Он думал о том, где проведет сегодняшнюю ночь, и его видение изменилось, красный туман постепенно вытеснил в его зрении все цвета. Он не был удивлен. Насилие умело уговорить его злую природу выйти на поверхность, выманивая ее, как выманивают едой голодающих. А ему лишь оставалось облизывать эту тарелку по возвращении в офис.
При обычных обстоятельствах, самое время для еще одной дозы дофамина. Его химический спаситель сдерживал в рамках худшие проявления его симпатической природы, заменяя их на гипотермию, половое бессилие и онемение. Ему было похрен на побочные эффекты, но приходилось делать то, что он должен был делать, а ложь требовала постоянного содержания.
И исполнения.
Его шантажист постоянно требовал исполнения.
Накрыв член ладонью, как будто пытаясь защитить его от того, что произойдет позже ночью, он подошел и проверил воду. Хотя концентрация пара в воздухе была так велика, что Риву казалось, что он дышит чем-то густым, как крем, она все равно была недостаточно горячей. Как и всегда.
Он протер глаза свободной рукой. Зрение все еще было красным, но это было хорошо. Лучше встретиться с шантажистом в подобном состоянии. Зло на зло. Симпат на Симпата.
Рив шагнул под струи, вода смывала кровь. Намыливая кожу, он уже чувствовал себя грязным, абсолютно запачканным. И к рассвету это ощущение только усилится.
Дааа… Он точно знал, почему его девочки нагоняют пар в своих раздевалках в конце рабочей смены. Шлюхи любят горячую воду. Горячую воду и мыло. Иногда, они и мочалка — это все хорошее, что ты получаешь за ночь.
Глава 6
Джон наблюдал за Кормией, которая, кружась, бегала по траве. Белое одеяние развевалось за ее спиной, отчасти напоминая флаг, отчасти — крылья. Джон не знал, позволено ли Избранным бегать босиком где угодно, но у него возникло ощущение, что она нарушает правила.
Что ж, она молодец. И на ее красоту было приятно смотреть. Радостная, она танцевала в ночи, но не была частью окружающей ее темноты. Светлячок, сверкающая вспышка на мрачном фоне густого леса.
Если бы Фьюри это видел, подумал Джон.
В телефоне сработал звуковой сигнал, и он достал его из кармана. Сообщение от Куина было следующим: «Фритц мжт доствть тебя к Блэю прм сейчс? Мы гтвы»
[21]
. Он сразу же ответил: «Да».
Джон убрал БлэкБерри и крепко пожалел, что не умел дематериализовываться. Как правило, впервые это удавалось уже через пару недель после изменения, и у Блэя с Куином в этом плане не возникло никаких проблем. А у него? Здесь было то же самое, что и на тренировках — он был самым медленным, самым слабым, хуже всех. Требовалось лишь сосредоточиться на том месте, куда ты хотел попасть, и перенестись туда. По крайней мере, в теории. А он? Провел уйму времени с закрытыми глазами, с лицом, сморщенным от усилий, как у шарпея, пытаясь заставить свои молекулы перенестись через комнату, но все равно оставался ровно там, где был. Он слышал, что иногда может пройти год после изменения, прежде чем ты сможешь дематериализовываться, но, возможно, он был именно тем, кто не сможет этого сделать никогда.
В таком случае, ему необходимо получить чертовы права. Он чувствовал себя двенадцатилетним сопляком со всеми этими а-не-мог-бы-ты-меня-подбросить-туда-то. Фритц был замечательным шофером, и все же. Джон хотел быть мужчиной, а не грузом, который постоянно развозит доджен.
Кормия все кружилась и кружилась, а затем побежала по направлению к дому. Когда она остановилась перед Джоном, складки ее одеяния какое-то мгновенье трепыхались, прежде чем спокойно замереть вдоль тела, как будто мантия не хотела, чтобы этот праздник заканчивался. Она учащенно дышала, ее щеки были вишнево-красного цвета, а улыбка ярче, чем полная луна.
Боже, с ее распущенными светлыми волосами и милым румянцем, она выглядела как прекрасная летняя девочка. Он так и представлял ее в поле, сидящую на ситцевом одеяле, она ела яблочный пирог, а возле нее стоял запотевший кувшин холодного лимонада… и одета она была в красно-белое бикини.
