— Погоди, Рим, — перебила Даша. — Что там еще за мангуст? Что за змей?
— Легенда есть такая, на днях прочла. Змей — это человек, в котором воплотился Дьявол: точь-в-точь наш Савельич. А Мангуст вроде воплощение ангела. И вот, значит, он с этим Змеем сражается, только в нашем бюро что-то его не видать. Так на чем я остановилась? Приносит мне этот Змей платежку и говорит: «Имейте в виду, Римма…»
— Рим, как ты об этой легенде узнала? Прямо жутко интересно!
— В книжке прочла. Так и называется «Легенда о Мангустах и Змеях». Верка моя из библиотеки притащила. Не перебивай, Дарья, дай досказать!
— Рим, а кто автор, не помнишь?
— Авторов я вообще не запоминаю. Вот же привязалась. «Имейте в виду, Римма, — говорит, — если вы не проведете это вчерашним числом…»
— Ой, Рим, у меня молоко убегает! Пока! — Даша дала отбой, руки у нее дрожали.
Минут десять она затравленно металась по комнате. Затем спешно стала переодеваться. Облачившись в джинсы, водолазку и сапоги, она собрала волосы в «хвост», черкнула Глебу записку и с курткой под мышкой выбежала из квартиры. Мчась по лестнице вниз, Даша натянула на себя куртку. Дрожь в руках не прекращалась. Перед выходом из подъезда она осторожно огляделась. Никого и ничего подозрительного вроде не наблюдалось. И Даша быстро зашагала к автобусной остановке.
Конечно же, она не могла заметить профессионального снайпера, который вот уже четвертый день караулил ее на чердаке дома напротив. Зато снайпер мигом опознал ее по фотографии. «Ништяк, — обрадовался он. — Через час получу остальные бабки». Пока Даша, озираясь, выходила из подъезда, киллер приоткрыл окно и поймал «объект» в оптический прицел винтовки. Киллер был крупным мужчиной, одетым в темные брюки и свитер. Без всяких эмоций, плавно и бережно, нажал он на спусковой крючок…
И вечером крутые спецы из МУРа, что называется, чесали репу над свежим трупом на чердаке. Такого спецы не только еще никогда не видели, но даже вообразить себе не могли: пуля, выпущенная из снайперской винтовки, угодила в лоб самому снайперу. Баллистическая экспертиза и здравый смысл вступили здесь в такое противоречие, что… Примирить их можно было, только закрыв дело с пометкой «криминальные разборки». Должны же быть в сумасшедшем этом мире и у работников уголовного розыска хоть какие-то отдушины.
Даша, разумеется, обо всем этом не подозревала, но, торопясь к автобусной остановке, она прятала в кармане куртки кисть левой руки: изумрудное колечко-вьюнок на ее пальце засверкало вдруг столь ослепительно, что реакцию окружающих трудно было предугадать. «Да знаю, знаю, — мысленно оправдывалась Даша, — что-то было не так. Но, черт возьми, я должна!» Впрочем, через пару остановок колечко пришло в норму, и руку можно было вытаскивать из кармана.
День был теплый и солнечный. Это уже была весна, и школа гудела, как потревоженный улей. Ученикам будто шило кой-куда воткнули, а учителям с трудом давалась строгость. До каникул, однако, было еще далеко, и расслабуха эта грозила падением успеваемости. «Интересно, — подумал Глеб, — что бы тут началось, если б стало известно, кто у нас ходит в директорах».
— Как там наш Иван Гаврилович? — обратился он на перемене к завучу. — Выздоравливать не собирается?
Зинаида Павловна со вздохом поправила косичку на затылке.
— Сегодня звонил. Обещал через денек-другой.
— Почему бы его на пенсию не отправить? — предложил Глеб. — Зарплата наша для него — тьфу.
Зинаида Павловна мигом приняла неприступный вид.
— Не устаю вам удивляться, Глеб Михайлович. Иной раз вы сама чуткость, а иной раз… Кстати о зарплате: она с пятницы вас дожидается. Не забудьте получить.
И она ушла, цокая каблучками, некрасивая, честная и надежная, как скала. Рассказать ей про Змея — не поверит, даже если Змей заглотит ее целиком.
А вот физкультурник, как выяснилось, был слеплен из другого теста. После уроков он придержал Глеба в раздевалке и пробасил с двухметровой высоты:
— Дело, конечно, не мое, но… Только не обижайся. По-моему, наш Божий одуванчик трахает твою Галину, как врага народа. Я вижу в этом что-то противоестественное.
Глеб несколько опешил.
— Семен Алексеевич, если вы претендуете на роль дуэньи…
— Так и знал, что обидишься. Галина, может, и слова доброго не стоит. Но этот болезнетворный дедуля даже для нее чересчур. Чем-то, видать, он ее держит.
— Какой ты у нас наблюдательный, — заинтересовался Глеб. — Тебе-то чем Иван Гаврилович не угодил?
Физкультурник пожал саженными плечами:
— А пес его знает… Клоп он вонючий. Добренький вроде да хворенький, а злоба в нем такая — не дай Бог присосется. Почему этого никто не видит?
Глеб был изумлён. Проницательность этого отставного баскетболиста выходила за рамки. Однако углубляться в затронутую им тему было не ко времени и не к месту. По счастью, Глеб заметил приближающихся к ним десятиклассников и поспешил ретироваться.
— Ты, может, и прав, — сказал он, бочком двигаясь к выходу. — Но Галка — взрослая девочка и вправе решать сама, с кем ей…
— А ведь ты его тоже не любишь, — перебил физкультурник. — Будешь отрицать?
Но его уже обступили десятиклассники, жаждущие поиграть в баскет. И Глеб, уклоняясь от ответа, под шумок сбежал.
— Семен Алексеевич, мяч дадите? — загалдели школьники.
Физкультурник разгладил седеющий ус.
— Смотря зачем.
— В баскет погонять! Не в футбол, честно!
— Хоть минуток на десять! Плюс-минус полчаса!
— Погодка, блин, шепчет, Семен Алексеевич!
— Стоп, стоп, стоп! — водворил тишину физкультурник. — Вы, что ли, на улице играть вздумали?
Десятиклассники воззрились на него в удивлении.
— А где ж еще? — спросил самый высокий. — В зале Зинаида Павловна не разрешает.
— Почему? — удивился в свою очередь Семен Алексеевич.
— Потому что директор запретил. Говорит, мы после уроков как бы портим в зале пол. Вы разве не в курсе?
Физкультурник хмуро оглядел их с высоты своего роста.
— О'кей! — сказал он. — Айда за мной! Он зашагал в сторону спортзала.
Школьники переглянулись и гуськом потопали за ним.
— Ой, чё бу-удет! — закатил глаза самый высокий.
Прежде чем ехать за Ильей, Глеб заглянул к Колесниковым. Варвара Львовна обрадовалась его приходу.
— Уж сегодня-то вы позволите напоить вас чаем? — предложила она с улыбкой. Казалось, даже горб у старушки уменьшился.
— Увы, — развел руками Глеб и достал пачку сторублевок, — я на минутку. Дел у меня…
Старушка мягко отодвинула его руку с деньгами.
