Стас-2 по-французски обратился к поникшим дамам:
— Насчет протечки в сортире не обижайтесь: это я устроил. Надо было дать работу родственникам. Ну, вы понимаете.
Элен и Шлыкова механически кивнули.
— Пользуйтесь японскими унитазами! — призвал Такэру-2 и медленно растаял в воздухе.
— Шустрый малец, — подмигнул Стас-2. — Мне тоже пора, девочки. Привет Хуану Родригесу.
При последних словах Элен и Шлыкова вздрогнули, как от удара бича, и вскочили наконец с дивана. Но Стас-2 растаял точно так же, как его партнер. Шлепая тапочками, Марья Павловна заспешила в туалет. Там, конечно же, никого не оказалось, но протечка действительно была. Ох была! Это чувствовалось по запаху. И все же протечка могла пока подождать.
Вернувшись в гостиную, Шлыкова буркнула:
— Звони Хуану.
— Почему я?! — окрысилась Элен. — Звони сама!
Марья Павловна похлопала ее по руке.
— Давай, давай. Ты такая сексуальная.
Элен злобно ощерилась, и зубы ее, казалось, стали превращаться в кошачьи клыки. Но Шлыкова молча положила перед ней радиотелефон. Элен испепелила ее взглядом, однако взяла трубку и принялась набирать номер.
Стас и Такэру довезли Глеба до дома.
— Насчет фильма «ужасов» — просто гениально, — подытожил Глеб, выходя из «тойоты».
— Очень гениально, — с улыбкой кивнул Такэру. Рыжий высунул в окно свою обожженную на солнце физиономию.
— Приятно слышать, — ухмыльнулся он. — Теперь можно расслабиться.
Глеб мигом насторожился:
— В смысле?
— Ну… забуриться куда-нибудь, оттянуться… мало ли.
Глеб покачал головой.
— Воздержался бы пока.
Стас нахмурился:
— Слушай, шеф… имеем мы право на личную жизнь? Такэру вон сколько уже здесь околачивается, а еще Москвы толком не видел.
Такэру опустил взгляд. Возражать Глебу он не решался, но было очевидно, что ему хочется поехать со Стасом. И Глеб обреченно пробормотал:
— Вы ж в любой момент можете на них нарваться.
Рыжий глянул на него с усмешкой:
— Знаешь, друг, невидимкой ты мне больше нравился.
Он помахал рукой, и «тойота» укатила.
«Ну и черт с вами! — рассердился Глеб. — Вы уже взрослые мальчики!» Пока он дошел до подъезда и поднялся к себе на этаж, раздражение его несколько улеглось, но тревога осталась.
Даша ждала его в прихожей. Прижавшись к нему, она спросила:
— Ну как?
— Если дашь раздеться, расскажу, — пообещал Глеб.
— Если я дам тебе раздеться, будет не до рассказов, — возразила она.
Глеб вздохнул:
— Разве одежда — для нас помеха?
— Не помеха, — согласилась Даша. — Но иногда она меня расхолаживает.
— Неужели? — удивился Глеб. — Когда такое случится, пожалуйста, дай мне знать.
Они рассмеялись, глядя друг другу в глаза.
Зазвонил телефон. Даша подошла к нему, а Глеб снял куртку и повесил на крючок. Даша вручила трубку Глебу. Звонил полковник Рюмин.
— Готовьтесь быть арестованным завтра в три часа дня, — проговорил он без предисловий.
Глеб, прижав трубку к уху, вошел в комнату и присел на диван.
— Где? — уточнил он.
— У посольства Японии. Как вы и заказывали.
Глеб кивнул:
— Ладушки. Буду как штык.
— Но, Глеб Михайлович… — полковник замялся, — если вы по какой-либо причине вдруг не явитесь… Вы даже не представляете, чем я рискую.
— Явлюсь без опозданий, — заверил Глеб. — Готовьтесь стать героем, Борис Викторович. Живым, разумеется.
— Всегда готов, — фыркнул полковник и дал отбой. Глеб в задумчивости отложил телефон, взглянул на сидящую рядом Дашу и рассказал о визите к Элен и Шлыковой.
— Представь, что там сейчас началось, — заключил он с усмешкой.
Даша пересела к нему на колени.
— Как самое интересное, так без меня.
— А Стас-то каков! — не мог нахвалиться Глеб. — Буду, говорит, снимать «ужастик». Вы, говорит, должны превращаться в пантеру, а вы…
Даша поцеловала его в губы. Но через некоторое время отстранилась и сказала:
— Кстати о Стасе. Когда сегодня он, шутя, спросил, от какой болезни он помрет через двести лет… Помнишь, что ты ответил?
Глеб потерся носом о ее нос.
— У меня с памятью порядок.
— Тогда повтори.
— Я ответил, что через двести лет он будет молод и здоров, как бык.
Даша кивнула. Изумрудные ее глаза смотрели внимательно и тревожно.
— Ты ведь сказал это на серьёзе, да?
— Зачем спрашиваешь, если знаешь?
Даша смотрела, не мигая.
— Нет, объясни сам.
Глеб опустил взгляд.
— Ну, в общем, я всех вас… тебя, Илью, Стаса, Такэру чуть-чуть подправил. Биологически.
Даша глубоко вздохнула.
— Как это подправил?
Глеб опустил взгляд еще ниже.
— Даш, я только в смысле здоровья. Ведь я на себе уже проверил, так что…
Даша взяла его за уши и тряхнула.
— Что это значит, черт возьми? Неужели мы через двести лет…
— Минимум, — подчеркнул Глеб. — А потом я что-нибудь еще придумаю.
— Погоди, — отмахнулась Даша. — Ты хочешь сказать, что через двести лет мы будем еще живы…
— …и здоровы, как коровы, — ввернул Глеб. — Если, конечно, не попадете в авиакатастрофу.
— То есть через двести лет я буду… — Даша запнулась, недоверчиво глядя ему в глаза.
Глеб кивнул.
— Будешь такая же, как сейчас: молодая и стервозная.
По Дашиной щеке покатилась слезинка.
— И ты не боишься?
— Чего? — удивился Глеб.
— Что я тебе надоем.
— Ну прямо. Придется, правда, через какое-то время менять имена и места жительства, как это делаю я. Но подобное неудобство в принципе окупается.
Даша обняла его за шею.
— Но ведь я к тебе так прилипну, так прилипну…
— Ловлю на слове. — Глеб погладил ее по волосам. — В университетской среде бытует такой стишок:
Если вы утопните и ко дну прилипните,
день-другой промаетесь, а потом привыкнете.
