— Конечно. Во сколько?
— В полдесятого. Больше часа это мероприятие не займет.
— Договорились, — Глеб приоткрыл дверь, — но только на часик. С одиннадцати до двух я занят, потом — опять к твоим услугам.
— Отлично. Только не опаздывай: уволю!
— Обижаешь, — усмехнулся Глеб, захлопывая за собой дверь.
Даша посмотрела на свое отражение в зеркале.
— Ну? — растерянно спросила она. — Тебе это надо?
Отражение уклончиво помалкивало.
— Не пудри мне мозги, — махнула на него Даша. — Я тебя насквозь вижу.
У отражения покраснели щеки.
Открыв Глебу дверь, географичка издала возглас, подобный воинственному кличу.
— Ага, явился! — обрадовалась она. — А я уж думала…
— Явился, — подтвердил Глеб, снимая куртку. — Ей-богу, явился!
Она встретила его в красном платье, пожалуй, коротковатом для ее обильной фигуры. Из ушей ее, как сталактиты, свисали массивные красные клипсы. Помада на губах и маникюр, разумеется, тоже были красными.
— Пораньше не мог? — томно упрекнула она, ковыряя ковер каблучком красной туфельки.
— Галь, — вздохнул Глеб, — хоть ты меня убей, но я немедленно должен это выяснить. — С этими словами он задрал на ней юбку.
Трусики оказались тоже красными. Хихикнув, она ударила его по руке.
— Потерпи. Сперва утка с черносливом.
Глеб вымыл руки и сел за стол. Утка была просто объедение, и кофе был высший класс. Едва Глеб допил свою чашечку — Галина со стула пересела к нему на колени и жарко присосалась к губам. «Оно тебе надо?» — спросил себя Глеб и сразу понял, что в данный момент вопрос этот звучит уже риторически. Было очевидно, что «оно» больше никогда не понадобится.
Оторвав от своих губ коллегу по работе, Глеб деликатно поставил ее на пол.
— Извини, глаза слипаются… — Поднимаясь на ноги, он зевнул. — Ты меня перекормила.
Галина попыталась повиснуть у него на шее.
— Ну так пойдем в койку.
Глеб выскользнул из ее объятий.
— Нет. Пожалуй, поеду.
— Ну ты фрукт! — произнесла она сквозь зубы. — Пожрал — и домой!
— Это от застенчивости. — Он чмокнул ее в лобик, хлопнул по заду и, сочтя свою миссию выполненной, снял с вешалки куртку.
Но Галочка обладала одним бесценным качеством: она умела ждать долго и терпеливо, точно кошка в засаде. Поэтому, провожая Глеба за дверь, она поцеловала его в щеку.
— Ладно, лапа, завтра я приготовлю что-нибудь диетическое, — хихикнула она. — Типа манной кашки…
— Верно мыслишь, — подмигнул Глеб, уходя.
Галина вернулась к столу и с досады доела утку. Затем, обтерев салфеткой пальцы, позвонила по телефону.
— Чем порадуешь, мой свет? — осведомился мягкий хрипловатый голос, то ли мужской, то ли женский.
— Уехал домой, — сообщила географичка.
— Каков негодяй. — В странном голосе слышалась издевка. — Не горюй, мой свет: твоим будет. Молодец, что позвонила.
В трубке раздались гудки. Галина положила в рот черносливину и сказала в пикающую трубку:
— Смотрите, вы обещали.
Возле дома его ждали четверо. Фонарь не горел, и пространство перед подъездом едва просматривалось благодаря лишь свету из окон. Не успел Глеб выйти из «жигуленка» — они его обступили. Застегнутые наглухо куртки, шнурованные сапоги, в руках — резиновые дубинки. Они были неторопливы, хладнокровны и уверенны. Их лица затушевывал полумрак. Глеб огляделся и вздохнул с облегчением: народу вокруг не было ни души.
Один из четверки, похлопывая дубинкой по своей ладони, с усмешкой произнес:
— Дай закурить.
Ничего другого они придумывать не собирались и действовали в рамках затертых штампов. Глеб — без единого звука — сделал неуловимое движение ногой. Трудно было даже определить, двигался ли он вообще, или это лишь померещилось. Любитель курения рухнул с переломом бедра и, катаясь по асфальту, заорал благим матом. Трое остальных, сжимая дубинки, устремились в атаку. Вернее, такой у них был порыв, который ни во что не воплотился. Они даже не поняли, что с ними произошло, когда еще двое, опять же с переломом бедра, повалились рядом с товарищем, а последний, схваченный Глебом за кадык, топтался на цыпочках и хрипел.
— Кто вас послал? — тихо спросил у него Глеб.
Мимикой лица бандит показал, что готов отвечать. Однако, стоило Глебу его отпустить, он счел за благо сделать ноги. Вероятно, он умел бегать быстро, но не успел и шагнуть, как вновь стоял в прежней позе.
— Кто вас послал? — повторил Глеб, сжимая пальцами его горло. — Говори, другого шанса не будет.
Отпущенный бандит на сей раз бежать не пытался. Массируя травмированный кадык, он просипел:
— Митька Грач… велел в санаторий тебя определить.
Настал черед удивляться Глебу.
— Что еще за Грач? Не знаю такого.
— Твои проблемы… — прокашлял бандит, косясь на корчащуюся на асфальте троицу. — Дорогу, видать, ты ему перешел.
— Имя-то его как? Без кликух ваших.
— Грачев Дмитрий Аркадьевич. Медь, алюминий, никель. Его часто по ящику показывают.
Глеб пожал плечами.
— У меня телевизора нет.
— Твои проблемы. Ну чё… могу сваливать?
— Сваливай. И этих подбери. Им теперь месяца на два койка обеспечена.
Бандит уныло оглядел поле битвы.
— Слышь, кент, — улыбнулся он заискивающе, — у тебя это… черный пояс, что ли?
— Белый в горошек. — Глеб открыл дверь подъезда. — Привет Грачу!
У себя в квартире он разделся и, принимая душ, основательно поразмышлял. В результате размышлений он решил не звонить олигарху Лосеву с докладом. И, как Глеб и предполагал, сам Виталий Петрович не позвонил тоже.
Сегодня телефон безмолвствовал. И Глеб голышом сидел на диване в позе «лотоса» и напряженно взирал на дверцу шкафа, по которой перемещались смутные тени. После трех часов такого сидения Глеб в досаде плюхнулся на подушку и заснул как убитый.
Глава третья
Даше он явился в полдесятого утра, минутка в минутку. Дверь ему открыл Илья, как водится, уткнувшись в лист с дифференциальными уравнениями.
— Шолом, — буркнул он рассеянно. — Она уехала, будет через час. Просила, чтоб ты ее дождался.
— Как это уехала?! — от души возмутился Глеб. — Мы ж договорились!
Он раздраженно стянул с себя куртку.
Из комнаты раздался высокий мужской голос.
