— Да пошел ты со своей наукой! — вскричал учитель, и его седые кудри гневно взметнулись вверх. — Поздно мне играть в эти игры!
— Но, Стив, тысяча шестьсот лет для Мангуста…
— Тысяча шестьсот сорок семь! Мне бы твои двести двадцать девять, дружок… Короче, становись на колено!
Молодой человек топтался в нерешительности.
— Может, в другой раз, Стив? Право слово, я еще не…
— На колено, болтун!
Гнев учителя был явно нарочитым, однако молодой человек опустился на левое колено и покорно склонил голову. Положив ладонь на его плечо, учитель торопливо проговорил:
— Я, Мангуст по имени Повелитель Стихий, нарекаю тебя Мангустом… Ты выбрал имя своей Сущности?
— Да, сэр. Я выбрал имя Ученик.
В прозрачных небесах громыхнул гром. Из океана торчал краешек багрового солнца.
Учитель со стоном схватился за голову.
— Шут гороховый! С таким имечком ты собираешься одолеть Змея?
Молодой человек застыл на одном колене.
— Да, сэр. Именно с таким.
Пожилой господин безнадежно махнул рукой.
— Ладно, слово произнесено. Я, Повелитель Стихий, нарекаю тебя Мангустом по имени Ученик. Ты должен найти Змея, убить его и… Опасайся женщин! Ради Бога, опасайся женщин!
Ученик удивленно взглянул из-под шляпы, встал и отряхнул колено.
— А что, — улыбнулся он, — я как-то неправильно себя веду?
Учитель смущенно отвел взгляд.
— Это я так… на всякий случай. Чтоб ты не очень увлекался… Прощай, мальчик. Ты остаешься один.
Тело его мелко задрожало и словно осветилось изнутри, затем поднялось в воздух и стало быстро, как надувная игрушка, увеличиваться в размерах.
— Стив! — заорал Ученик. — Черт тебя дери, Стив!
— Устал… Ухожу… — тихо прозвучало будто со всех сторон. На фоне закатного чистого неба учитель распадался на светящиеся кусочки мозаики, которые, разлетаясь, продолжали сохранять зыбкий его облик. «Ухожу», — прошелестел ветерок, и Мангуст по имени Повелитель Стихий бесследно растворился в природе.
— Зря ты, Стив… — пробормотал Ученик. — Я бы тебя так не бросил.
Сев на песок, он прикрыл лицо шляпой. Солнце утонуло в океане, и сразу стемнело. Наступила душная тропическая ночь.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ТЕЛОХРАНИТЕЛЬ
Глава первая
Февраль был серым и слякотным. Посыпанный солью снег клейкой массой растекался по тротуарам. Казалось, Москва страдает от насморка, от чего делается мрачной и раздражительной. Недоброжелатели, впрочем, утверждали, что Москва почти всегда такая. В потоке грязных автомобилей дряхлый «жигуленок» цвета «беж», вероятно, более всех средств передвижения соответствовал этому хмурому утру. Вынырнув из транспортного потока, «жигуленок» подпрыгнул на колдобине и припарковался у кафе с игривым названием «Амброзия». Из «жигуленка» вышел парень в джинсах и синей куртке. Заперев автомобиль, он направился ко входу в бар. Роста парень был выше среднего, густая его шевелюра была в меру подстрижена, а на загорелом худощавом лице красовались неуместные в эту пору темные очки. Во всем остальном он ничем не выделялся в суетливой московской толпе, однако, искушенного наблюдателя наверняка поразила бы его походка: шел он изумительно легко, словно едва касаясь земли.
Бар в кафе «Амброзия» был небольшим, довольно уютным и, главное, работал с утра. Оставив куртку в гардеробе, парень вошел в мягко освещенное помещение, наполненное умопомрачительным кофейным запахом. Под курткой у парня оказалась лишь тонкая синяя рубашка, под которой угадывалось тренированное тело. Молоденькая барменша помахала ему рукой:
— Привет, Глеб! Тебе как обычно?
Парень окинул бар быстрым взглядом. За столиком расположился мятый мужчина с бутылкой «Балтики». Посасывая пиво из горлышка, он уставился в газету «Сегодня». Два субъекта в кожаных пиджаках глушили у стойки водку и развязно заигрывали с барменшей.
— Как обычно, Кать, — ответил вошедший парень. — У тебя проблемы?
Барменша — молоденькая хорошенькая блондинка — поспешно качнула головой.
— Все в порядке, Глеб. Ребята малость перебрали, но…
— Мы плохие, мы просто гадкие! — гоготнул один из пьяных субъектов, обратив к вошедшему отекшую физиономию. — А ты чё, сильно крутой, да?
Поправив темные очки, Глеб подошел к стойке.
— Они расплатились? — поинтересовался он у барменши. Та молча кивнула.
Опухший субъект вызывающе выпятил подбородок.
— Ну и чё? Какие будут предложения?
— Щас изжогу начнет нагонять, — ввернул его приятель.
Глеб посмотрел на них, держа руки в карманах.
— Пойдем, красавцы. Провожу вас к выходу.
Опухший ухмыльнулся.
— А если, допустим, я пошлю тебя в жопу?
Глеб пожал плечами.
— Тогда я сломаю тебе руку. Или ногу. Что выбираешь?
Прозвучало это спокойно и убедительно. Оба пьяницы замерли. Барменша деловито наливала кофе. Мужчина за столиком перестал шелестеть газетой.
Приятель опухшего взглянул на часы.
— Вообще-то, Ген, времени в обрез. Начнем тут разбираться, разобьем что-нибудь… На фиг надо.
Опухший искоса глянул на Глеба:
— Считай, напугал, — и, выложив на стол серебристую визитку, обратился к барменше: — Без обид, ладно? Звякни на досуге, я тебе работу предложу. Получше, чем в этой конюшне.
— Обязательно, — пообещала девушка.
Субъекты в кожаных пиджаках, пошатываясь, потопали к выходу. Проводив их взглядом из темных очков, Глеб спросил:
— Где твой амбал, Катерина?
— А пес его знает! Когда надо, этого козла днем с огнем… Спасибо, Глеб. — Барменша подвинула к нему чашку кофе и блюдце с двумя бутербродами. — За счет заведения.
— Брось, — Глеб попробовал кофе, — так вы быстро прогорите.
Сидящий за столом помятый мужчина грохнул вдруг бутылкой пива.
— Ну и страна, мать вашу! — возопил он, тряся газетой.
— Что случилось? — вежливо полюбопытствовал Глеб.
— В четверг журналистку замочили! Ольгу Самарскую! Изнасиловали сперва на какой-то стройке, потом горло перерезали! И только сегодня, через четыре дня, обнародовали, падлы!
— Ужас какой! — вздрогнула барменша. — Просто беспредел!
Опираясь о стойку бара, Глеб застыл с надкушенным бутербродом.
— Вы знакомы с ее статьями? — обратился он к мужчине за столиком.
— Еще как знаком! — визгливо отозвался тот. — Готов поспорить, ей все это организовали!
