— Ну, в общем… почему бы тебе не поработать со мной?
Стас поднял на него удивленный взгляд.
— На кого работать?
— На самих себя. Охрана, безопасность и все такое прочее.
— А кто платить будет?
— Я. Подумай, Стас.
— Ты? — Рыжий аж рот приоткрыл. — Ты ж сам за пятьсот баксов к Лосю нанялся.
Глеб наклонился к нему, опершись руками о столик.
— Подумай, Стас. Назови любую сумму — деньги не проблема.
Губы рыжего искривились в усмешке.
— Даже так?.. Спасибо, на криминал я не пойду.
— А против криминала? — Глеб посмотрел на него в упор. — Опасная, доложу тебе, работенка.
Стас опустил глаза.
— Хорошо, я подумаю. Но, если надумаю, ты мне все объяснишь. Втемную я не играю.
— Естественно. Только о разговоре нашем — никому ни слова.
— Это обещаю, — кивнул рыжий. Помахав барменше, Глеб ушел.
Катя вышла из-за стойки и положила руку Стасу на плечо.
— Чего он от тебя хотел?
Стас накрыл ее руку своей.
— Уговаривал слинять от Лося.
— Что ж он сам не линяет?
Ссутулившись, рыжий посмотрел на нее снизу вверх.
— Не доверяешь ему?
Катя пожала плечами.
— В общем-то я его практически не знаю… А в чем дело, Стас?
Рыжий вытащил из бокала соломинку и залпом допил апельсиновый сок.
— Да так, — отмахнулся он хмуро, — принюхиваюсь. Чутье свое проверяю.
С набитыми пакетами в руках Глеб поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Открыла ему горбатая старушка.
— Здравствуйте, Варвара Львовна, — сказал Глеб. — Я из фирмы «Даша». Помните, я позавчера к вам заходил?
— Еще бы я вас не помнила! — просияла старушка. — Заходите, пожалуйста, Глеб… отчества вы так и не назвали!
— Без отчества обойдемся. — Переступив порог, Глеб протянул ей пакеты. — Здесь кое-что из продуктов.
Старушка всплеснула руками.
— Ой, зачем?! Вы и так уж… — Она вдруг погрозила ему пальцем. — Как тут железная дорога оказалась? Как вы ее протащили?
— Секрет фирмы. — Глеб поставил пакеты с продуктами у стены. — Саша дома?
— Саша дома, — эхом отозвалась внезапно появившаяся девчушка. — Он улоки делает. Злой, как челт.
— Привет, Танька! — протянул ей руку Глеб. Спрятавшись за бабушкину юбку, девочка хихикнула:
— Пливет, пливет!
Варвара Львовна провела Глеба в комнату, где Саша делал уроки. Комнатка была убогой, с пузырящимися обоями. Мальчик сидел за круглым обеденным столом, и на стул ему для удобства была подложена пачка газет.
— Привет, Саш! — бодро произнес Глеб.
Мальчик даже головы не повернул.
— Здравствуйте.
Возникла пауза. Варвара Львовна покашляла от неловкости.
— Сашок, к тебе пришли. Ты бы отвлекся…
— У меня уроков навалом.
— В каком ты классе? — столь же бодро осведомился Глеб.
Мальчик с усмешкой обернулся, и усмешка эта была какой-то недетской.
— В третьем, — ответил он вежливо. — Учусь на четыре-пять. В свободное время книжки читаю.
Теперь неловкость ощутила даже Танька.
— Злой, как челт, — повторила она тихо.
— Саша, — бабушка пыталась говорить строго, — ты поблагодарил бы Глеба… э-э… за подарок!
— Спасибо, — сказал мальчик, листая учебник арифметики.
— Не за что, — ответил Глеб. — Ладно, не стану тебе мешать.
Саша промолчал. И Варвара Львовна поспешно предложила:
— Пойдемте, я напою вас чаем.
— Спасибо, мне надо бежать. — Глеб направился в прихожую. — В другой раз как-нибудь.
— Вечно у вас «в другой раз»… — Старушка вдруг зыркнула на дверь комнаты, в которой занимался мальчик. — Хотите я вам Сашины стихи покажу? — спросила она, заговорщицки понизив голос.
Глеб посмотрел на нее с удивлением:
— Конечно.
Старушка метнулась куда-то, чем-то пошелестела и вынесла три листка, вырванных из школьной тетради.
— Вот, — прошептала она, — больше не нашла. Он куда-то их прячет.
Стихи были записаны круглым детским почерком, без ошибок. Одно стихотворение называлось «Новый год».
Не трогали кошки мышек, и зайцев не ели волки.
Родители всех детишек водили гурьбой на елки.
Махал Дед Мороз им шляпой, чтоб счастлив был даже слабый.
А те, кто без мамы с папой, играли со снежной бабой.
Глеб растерянно взглянул на Варвару Львовну. На лице старушки отражалась гордость за внука. И вопрос о родителях Саши и Тани, можно сказать, замер у Глеба на губах. Другое стихотворение было без названия.
Хоть ты злишься — мне все равно: унесет меня добрый конь.
Знай, не маленький я давно — не дразни меня и не тронь.
И тебе, моему врагу, крикну я, горяча коня:
«Может, я тебе помогу — только ты не дразни меня!»
Глеб в смятении глядел на дверь, за которой скрывался Саша, и прочел третье стихотворение. Оно было совсем коротким:
Пусть черти в пекло меня сведут
и скроют мои следы —
друзья узнают,
друзья придут и выручат из беды.
Этого Глеб вынести уже не мог. Вернув листки старушке, он открыл входную дверь и быстро вышел.
— До свидания, Варвара Львовна! — крикнул он, сбегая по ступенькам. — Надо будет сделать у вас ремонт!
— Всего вам доброго! — крикнула вслед старушка и, закрыв дверь, заглянула в комнату к Саше. — Что на тебя нашло? — спросила она с укором.
И вертящаяся возле ног Танька с готовностью ее поддержала:
— Плотивный и вледный!
Мальчик сердито обернулся.
— Сколько я просил не трогать мои стихи!
Варвара Львовна виновато пролепетала:
— Но, Сань, ему ведь интересно…
— Ничего ему не интересно! — повысил голос мальчик. — И никому мы не нужны!
— Сашок, нехорошо так говорить. Надо быть благодарным.
— Ой, такой вледный! — ввернула Танька.
Мальчик зашелестел страницами учебника.
— Вы мне мешаете, — сказал он раздраженно. — Закройте, пожалуйста, дверь с той стороны.
