— В глаза бросается!
— Господи, — Глеб продолжал тереть виски, — если бы ты сразу показала мне этот список! Ведь у меня возникло подозрение… Дашка, будешь ты меня слушаться или нет?
Даша сняла очки и аккуратно положила на стул.
— Буду. Но при условии.
— Все что угодно!
— Я тоже должна тебя охранять.
У Глеба, что называется, отвисла челюсть.
— Меня? — переспросил он недоверчиво.
— Тебя, дурак.
Глеб рассмеялся:
— Как, если не секрет? Булыжник из портфеля достанешь?
Дашино лицо вспыхнуло.
— Илья, да?! Ну конечно, кто ж еще!.. Знаешь, может, ты и крутой, и способности у тебя необычные…
— Даш, — с неожиданной грустью перебил Глеб, — все мои способности не стоят твоего булыжника в портфеле. Ты даже не представляешь, как я тобой восхищаюсь, родная.
Даша пристально посмотрела на него, и глаза ее вдруг наполнились слезами.
— В школе я была сильней, чище… — всхлипнула она. — Теперь я уже не та. Я тоже наворотила ошибок… Не смей держать меня на расстоянии!
Глеб присел перед ней на корточки.
— Только охраняй меня на совесть, ладно? — улыбнулся он.
— Само собой, — вновь всхлипнула она, — без меня они тебя убьют!
— Кто они?
— Не знаю! Ты ведь не говоришь!
Глеб встал и прошелся по комнате.
— В какой газете работала Ольга? — спросил он задумчиво.
— В «Вечернем курьере».
— Ах, ну да… Ты знаешь там кого-нибудь?
— Многих. Отец активно с ними сотрудничал… А что?
— Можешь организовать мне встречу с редактором? Надо бы выяснить, как попал к Самарской этот список.
Даша вскочила с тахты.
— Запросто, — она кинулась в другую комнату, — если только он сейчас в Москве.
— Хорошо бы на сегодня! — высказал пожелание Глеб.
Он задумчиво подошел к окну. Снег валил да валил и сразу таял, превращаясь в грязь на улицах. А завтра, между прочим, по календарю наступала весна.
Даша влетела, одетая в дубленку.
— Поехали, он ждет ровно в шесть! У него для нас не более пятнадцати минут!
Глеб отвернулся от окна.
— Ты куда-то собралась?
— Угадай с трех попыток!
— А как же твои шестьдесят страниц текста?
— Успеется, — отмахнулась Даша. — Не надеялся ли ты поехать без меня?
Глеб вздохнул.
— Ну, в общем… это я так, для порядку.
Они поехали на «жигуленке» Глеба. Дороги совсем развезло. Снег налипал на лобовое стекло, и «дворники» едва справлялись. Глеб, однако, вел машину так, будто катил по идеальной скоростной трассе.
— Пожалуйста, обещай никуда одной не выходить, — повторил он настойчиво.
Даша кивнула с усмешкой.
— О'кей, я вызову охрану. Ту или иную.
Глеб хмуро на нее покосился.
— Твой жених Эдик не поможет тебе даже при поддержке армии и флота.
Даша прыснула.
— Ход твоих мыслей мне нравится. Ладно, давай договоримся: я забываю про твою зарплату, а ты не упоминаешь о моем женихе Эдике. Особенно к ночи.
— Замётано, — кивнул Глеб. — Но без меня ты из дома ни шагу.
— А ты без меня.
Глеб застонал.
— Ну подумай, куда ты лезешь!
— Уже подумала. Верни мой пистолет.
Больше спорить Глеб не стал, экономя силы на будущее. И «жигуленок» его, по Дашиному указанию, остановился у трехэтажного особнячка. Выходя из машины, Глеб предупредил:
— О списке ни слова.
— Все время обижаешь, — вздохнула Даша, захлопывая дверцу.
Комната, занимаемая главным редактором, была крохотной: в ней с трудом помещались два стола, на каждом из которых, однако, было по компьютеру. Редактор, плотно сбитый мужчина лет сорока в джинсах и свитере, церемонно поцеловал Даше руку.
— Николавна, ты прекрасна до неприличия.
— Я знаю, — сказала Даша.
Девушка за вторым столом подняла веснушчатую мордашку и рассеянно произнесла:
— Привет, Дашуль!
— Здравствуй, Зоя, — более чем холодно отозвалась Даша и представила присутствующим Глеба.
Редактор протянул Глебу руку.
— Федор. Ребята, даже не раздевайтесь. — Он постучал пальцем по стеклу своих часов. — Жизнь собачья, так что раз, два — и разбежались! — Он придвинул Даше стул, а Глебу указал на подоконник: — Уютное местечко, если не боитесь радикулита. Валяйте свои вопросы. Зойка, надеюсь, не помешает?
— Нисколько, — отозвался с подоконника Глеб. — Над чем работала Самарская перед гибелью?
Редактор развел руками:
— Кто об этом только не спрашивал. И милиция в том числе. Ольга интересовалась чем-то вроде магических ритуалов… Ничего более определенного, увы, сообщить не могу. Самарская была у нас как бы на особом положении: звезда. Она часто позволяла себе партизанские действия.
— С неоправданным риском, — ввернула из-за компьютера веснушчатая Зоя. — Чтобы славой ни с кем не делиться.
— Ну, ты-то, — парировала Даша, — и без дележа себе оттяпаешь. Так сказать, от имени коллектива.
Повисло неловкое молчание.
— Федор, — обратился к редактору Глеб, — неужели она даже не намекнула?
Редактор задумчиво кивнул:
— Намеков было достаточно. Держитесь, мол, готовлю вам бомбу. Что же это за бомба? Да вот, мол, собираются люди от министра до уголовника и еще черт знает кого и занимаются черт знает чем. Ладно, Оля, допустим. И чем же они занимаются? А вот это, говорит, и есть бомба. Кстати, — обернулся редактор к Даше, — нечто подобное я слышал и от твоего отца. Примерно за неделю до его гибели.
Даша побелела. Глеб съехал с подоконника.
— То есть? — спросили они дуэтом.
— Какая слаженность! — улыбнулся редактор. — Николай Петрович, кажется, тоже носился с чем-то прохожим. Представьте, говорил он, в одной комнате собираются люди столь разных слоев общества, что уравнять их не в силах даже кладбище. Как по-вашему, спрашивал он, что их может объединять?.. Черт! Или у меня с головой плохо, или именно он увлек Ольку этой бредятиной. Что-то я смутно припоминаю…
— Железно, Федь! — поддержала из-за компьютера Зоя. — Я тоже вспомнила. Николай Петрович умел зажигать. И он говорил о ритуалах.
Редактор озабоченно взглянул на свои часы.
