— Заходите, пожалуйста! Раздевайтесь! Минутку, я дам вам «плечики»! — суетилась она. В квартире вкусно пахло выпечкой. — Вы Глеб Михайлович?.. Очень приятно. Давно хотела с вами познакомиться… Ох, извините! Загляну в духовку… — Она метнулась на кухню.
В ответ на удивленный взгляд Даши Глеб прошептал:
— Полковник — отец моего ученика. Стечение обстоятельств.
— О'кей, — шепнула Даша, — гуляем дальше.
Тут вернулась хозяйка и представилась.
— Меня зовут Анна Кирилловна. А вы… — она чисто по-женски оглядела Дашу с ног до головы, и на лице ее, как принято говорит, отразилась сложная гамма чувств, — вы тоже учительница?
Ответить Даша не успела.
За нее ответил вышедший из комнаты Лёня Рюмин:
— Это представитель министерства культуры.
— Не культуры, а просвещения, — поправила оказавшаяся рядом Гуля Шарипова. — И не представитель, а инспектор.
Лёня тряхнул светлым чубчиком.
— Ты путаешь. Министерство это называется… типа мелиорации… в общем, с оборонкой связано.
Даша протянула руку хозяйке.
— Меня зовут Даша. Всё остальное — непроверенные слухи.
— Этот Лёнька! — Анна Кирилловна бросила на сына обожающий взгляд. — Он в могилу меня сведет! Вы извините, Борис Викторович сейчас выйдет из душа. У него давление подскочило и… Минут десять — пятнадцать, ладно?
Глеб и Даша заверили ее, что нет проблем, что давление — дело святое и пятнадцать минут погоды не делают. После чего их провели в холл и усадили на угловой диван. Ожидание, вероятно, могло бы для них промелькнуть незаметно, если б за ними не устремились неугомонные Лёня с Гулей.
Глеб и Даша чинно сели рядышком, а Лёня с Гулей расположились на другой половине дивана — как раз под углом. Нахально пялясь на Дашу, Лёня обратился к своей подруге:
— А у представителя министерства, между прочим, платье покороче твоего.
Гуля пожала плечами:
— Может, у них теперь форма такая.
— При чем здесь форма? — возразил Лёня. — Ноги надо иметь.
— При чем здесь ноги? — возразила Гуля. — Я тоже могу поднять юбку вот так. Чем хуже?
Лёня выставил вперед ладонь.
— А вот этого не надо. Во-первых, ты скромная восточная девочка. А во-вторых, если ты чуть юбку поднимешь, потом инспектор еще чуть поднимет, потом опять ты… До чего мы вообще дойдем?
— До протеста, — заявила Гуля.
— Против чего?
— Против изнурительных занятий французским языком.
Лёня почесал затылок.
— Хм… То есть чтоб длина юбки в сантиметрах соответствовала длине урока в минутах?
— Да, — кивнула Гуля. — Опираясь на опыт министерства.
Глеб и Даша переглянулись.
— Надо признать, — вздохнул Глеб, — в женских юбках Лёня — специалист.
— Любит их задирать? — предположила Даша.
— Нет, умеет за них держаться.
— Это вид спорта такой?
— Скорей диагноз. Болезнь коварная: кайф от самого себя.
Даша сделала круглые глаза.
— Это опасно?
— Очень, — мрачно ответил Глеб. — Главный симптом — провалы в памяти.
Даша поёжилась, косясь на Лёню с Гулей.
— И в чем эти провалы проявляются?
— Больные забывают, что они не придурки. Из роли выйти не могут.
Гуля сверкнула черными глазами.
— В режиссерах мы не нуждаемся!
— И в услугах доктора тоже, — поддержал ее Лёня.
Даша улыбнулась:
— Сердятся, лапоньки. Обидеть норовят.
— Волновать их вообще опасно, — сказал Глеб. — От мозговых усилий могут впасть в кому.
— Не почитать ли им сказку на ночь? — предложила Даша.
— Только не «Доктора Айболита», — предупредил Глеб. — Образ Бармалея производит на малышей такое впечатление, что…
— …кроме длины юбок, их ничего не интересует, — догадалась Даша.
Вскочив с дивана, Гуля покинула холл. Лёня изобразил зевок.
— Неплохо поразмялись, — пробормотал он, торопясь вслед за Гулей.
Прыснув, Глеб и Даша ударили ладонью о ладонь. И в этот момент появился долгожданный полковник ФСБ. Высокий и прямой как трость, он ступал словно по палубе корабля, который сильно покачивало. Возможно, полковник и впрямь принимал душ, но едва ли от давления.
— Вижу, вы не скучаете, — улыбнулся он. — Извините, что заставил ждать.
— Мы тут приятно проводили время, — улыбнулась в ответ Даша.
Полковник выразительно посмотрел на дверь комнаты, в которой скрылись ребята.
— Могу себе представить.
— Не перейти ли нам к делу, — предложил Глеб.
— Только после пирогов. Иначе сами понимаете…
— Жена со свету сживет? — посочувствовала Даша.
— Это вряд ли, — усомнился Глеб. — Зато, ежели начальство полюбопытствует, заходил ли учитель французского, Борис Викторович смело ответит: так точно. Чем занимались? Пироги кушали.
— И ведь это чистейшая правда, — подхватила Даша. — Кто посмеет осудить?
— Лишь злые завистники, — вздохнул Глеб, — которым язва не позволяет трескать мучное.
Полковник хохотнул.
— У Лёньки с Гулькой, что ли, научились?
Глеб кивнул:
— Есть грех.
— Всегда перенимаем дурное, — посетовала Даша.
Борис Викторович заложил руки за спину и сделался еще прямее. Глаза его поблескивали.
— Ладно, если начальство спросит, так и доложу: от пирогов отказались. А пироги, между прочим, четырех видов: с индейкой, с грибами, с яблоками и с курагой.
Облизнувшись, Даша посмотрела на Глеба.
— Вообще-то я не на диете.
— Приятно слышать, Дарья Николаевна. — Полковник качнулся от полноты чувств. — Признаться, я опасался, что вы вновь приметесь меня чихвостить.
Глеба все это уже изрядно раздражало.
— Экий вы, Борис Викторович, пугливый и трепетный, — заметил он саркастично.
— Зря опасались, — успокоила полковника Даша, — я пришла к вам с миром. Где тут моют руки?
Пироги и вправду оказались превосходными, и Глеб, к собственной досаде, волей-неволей воздал им должное. За большим круглым столом, можно сказать, были представлены три поколения российских граждан: господин полковник с супругой, затем — Глеб с Дашей, и наконец, краса и гордость 9-го «Б» Лёня с Гулей, которые, кстати, вели себя тихо и приветливо — прямо золото, а не ребята.
