Глеб внимательно на него посмотрел.
— Ну, коли так, Сильвестр, тебе это зачтется. Так что насчет охраны?
Вася извлек из кармана «сотовый» телефон.
— Говори адрес.
Глеб покачал головой.
— Сделаем иначе. Во-первых, — он взял с заднего сиденья бумажный пакет и протянул златозубому, — здесь двадцать штук зеленых. Это братве твоей на пиво. Теперь ты, и только ты, «крыша» семьи Колесниковых. Понял?
Заглянув в пакет, Вася просиял.
— Что тут, на хер, непонятного?
— Завязал бы материться, — поморщился Глеб, — глядишь, твой брат чего-нибудь путного бы от тебя набрался. Во-вторых, сейчас мы на твоей тачке доедем до интересующего нас дома. Я зайду, а ты подождешь у подъезда. Когда эти красавцы заявятся, я их слегка отделаю, и ты запомнишь их рожи. Потом вызовешь своих друзей-приятелей и… Сильвестр, если хоть один таракан проскочит к этой семье, ответишь мне лично.
Вася выдержал взгляд Глеба.
— Не дам никому их тронуть, Француз. Без понтов.
Они пересели в бордовый «вольво» и вскоре оказались у дома Колесниковых.
— Слышь, насчет завтра… — неуверенно проговорил златозубый. — Если Папаня не захочет с тобой встречаться, как быть? Я ж не приволоку его за яйца.
— Этого не потребуется. — Глеб открыл дверцу и вышел. — Просто передай ему, что в полчетвертого я жду около школы. Он умный, он выкроит для меня немного времени.
Захлопнув дверцу, Глеб вбежал в подъезд, поднялся на второй этаж и нажал кнопку звонка. Было без четверти пять.
Варвара Львовна открыла дверь. На лице ее застыл испуг, и горб, казалось, увеличился.
— Ой, Глеб, это вы! — с облегчением пролепетала она.
Глеб вошел, взял старушку за плечи и заглянул в глаза.
— Забудьте, как ночной кошмар.
Старушка прижалась к его куртке, она едва доставала до его груди.
— Дай-то Бог… дай-то Бог, — всхлипнула она.
У бабушкиных ног возникла вдруг Танька и произнесла кокетливо:
— Пливет!
— Здравствуйте, — негромко проговорил Саша. Мальчик стоял на пороге комнаты и смотрел исподлобья.
— Привет всем, — сказал Глеб. — Варвара Львовна, вы позволите мне от вас позвонить?
— Конечно. — Старушка провела его к телефону.
Глеб набрал номер Лубянки. Полковник Рюмин сразу снял трубку и уверенно спросил:
— Глеб Михайлович? — и, получив подтверждение, сказал: — Все в порядке. Без четверти восемь я и трое моих людей прибудем на объект. О нашем прибытии я сообщу телефонным звонком. Кто снимет трубку?
— Лично я, — ответил Глеб. — Записывайте Дашин адрес и телефон.
Полковник вздохнул:
— Обижаете. Адрес и телефон Дарьи Николаевны мне известны. Так же, впрочем, как ваши, Глеб Михайлович.
— Восхищен вашей оперативностью.
— Ирония ваша мне понятна. После звонка я поднимусь в квартиру и, убедившись, что объект жив-здоров, приступлю к охране.
— И заодно я с вами расплачусь.
— Это уж само собой. А утром мы повторяем ту же процедуру: без пятнадцати восемь я звоню по телефону, затем поднимаюсь в квартиру и, так сказать, сдаю дежурство. Согласны?
— Конечно. Если не будет сюрпризов.
— Разумеется. До вечера, Глеб Михайлович.
Положив трубку, Глеб обернулся к застывшей в напряжении старушке.
— Варвара Львовна, не волнуйтесь, ради Бога. Как только они придут, я с ними пообщаюсь, и вы никогда их больше не увидите. Еда у вас еще осталась?
— Ой, Глеб, там еще столько…
— Ладно-ладно, на днях еще завезу. Как дела, Тань? — Глеб присел на корточки перед девочкой. — Твой брат все такой же вредный?
— Ой, вле-едный! — охотно подтвердила Танька.
И тут в дверь позвонили. Варвара Львовна вздрогнула. Глеб резко поднялся с корточек.
— Ну всё, девочки-мальчики, — сказал он, — мне пора. Не скучайте.
Открыв дверь, он вышел из квартиры и толкнул господина в каракулевом полушубке, жмущего на кнопку звонка. Господин этот изумленно отлетел в сторону и мог бы рухнуть с лестницы, если б его не подхватил детина в распахнутой кожаной куртке, с массивным золотым крестом на груди. Другой детина, в такой же точно кожанке, но без креста, тупо вылупился на Глеба.
— Этот еще откуда? Что за поц?
Глеб захлопнул за собой дверь.
— Не узнал, что ли? — усмехнулся он. — Обидно до соплей.
Не успел детина должным образом отреагировать, как получил легкий удар по шее, после чего прилег отдохнуть головой на ступеньки. Его дружок с крестом на груди поставил на ноги господина в каракуле, матюгнулся и развернул пудовый кулак. Это все, что он успел сделать. После аналогичного удара по шее он растянулся вдоль перил.
— Главное, — сказал Глеб, — чтоб всем было поровну.
Господин в каракуле, опомнившись, рванул было вниз по ступенькам, но Глеб сгреб его за воротник.
— Куда? Рабочий день не закончился.
— Послушайте, у меня предписание! — заверещал сей чиновник префектуры, барахтаясь в собственном полушубке. — Всё на абсолютно законном основании! Если не верите, можете…
Двумя пальцами Глеб сдавил его кадык.
— Тихо, сволочь. У меня нет ни времени, ни желания тебя слушать. Назови лишь свое имя.
Ощутив горло свободным, господин в каракуле попытался хорохориться.
— Думаешь, ты кручёный, да?! — заверещал он выше на октаву. — Тебе ж завтра паяльник в зад засунут…
Глеб вновь сжал его кадык.
— Вот это уже разговор. А то предписание какое-то, да на законном основании… Произнесешь хоть слово, кроме своего имени, я сию минуту вырву тебе горло. Последняя попытка.
Чиновник префектуры прохрипел:
— Зимин Сергей Васильевич.
— Документы, — потребовал Глеб, но, видя, как Зимин лезет в карман пиджака, остановил его: — Ладно, потом. В живых я тебя оставляю условно и не уверен, что правильно делаю. Но чтоб ни тебя, ни твоих орлов никто здесь больше не встречал. Если у них, — Глеб кивнул на дверь Колесниковых, — возникнул проблемы… хоть гриппом заболеют, хоть коленку ушибут — я тебя, сволочь, из-под земли достану. Понял?
Чиновник зыркнул на него злобным взглядом.
— Угу, я понятливый.
Глеб насмешливо прищурился.
— А ведь ты не веришь мне, Сергей Васильевич. Думаешь, на понт беру, — проговорил он с укором. Фиолетовые глаза его странно блеснули, и в тот же миг чиновник префектуры сам собой взмыл к потолку. Галстук чиновника змеей выполз из полушубка, обвился вокруг его шеи и принялся душить. Лицо бедолаги побурело, рот раскрылся, и в расширенных зрачках заметался ужас. Господин в каракулевом полушубке, точно удавленник, висел под потолком и судорожно дергал ногами. — Теперь, похоже, ты поверил, — заметил Глеб. — Но если кому растреплешь, попадешь в психушку.
