— Возможно, возможно… — в задумчивости пробормотал Илья. — Следующий, кто у меня на заметке, американский сенатор Колмен. Какого черта он здесь ошивается в такой милой компании? Что у них там — бизнес, большая политика? А может, ни то и ни другое?
— Так давай придумай для Колмена провокацию, — предложил Глеб. — А я тем временем постараюсь на него выйти.
— Запросто, — ответил Илья. — Утром наверняка что-то придет в мою мудрую голову. Зайн гезунд.
Они оба дали отбой.
Даша не спеша отложила книгу, встала напротив Глеба и спросила:
— У Мангуста может родиться Мангуст?
Глеб со вздохом развел руками.
— Увы. Рождаются самые обыкновенные дети. Разве что здоровые физически. Часто ты слыхала, чтоб, к примеру, от гениев рождались гении?
— Жаль, — вздохнула Даша, глядя ему в глаза. — Тогда о другом. Ты говорил, что у твоего учителя, Стивена Пирса, было второе имя — имя его Сущности… Можешь мне сказать?
— Ну, пожалуй… теперь могу. Повелитель Стихий. Зачем тебе?
— Так. А у того Мангуста, который исчез или погиб, второе имя было… Неудержимый, кажется?
— Да. Что за допрос?
— А какое у тебя второе имя?
Глядя ей в глаза, Глеб усмехнулся:
— А вот это уж фиг!
— И не надо! — улыбнулась Даша. — Я и так знаю.
Глеб насторожился.
— Откуда, черт возьми, ты знаешь?
— Мысли твои читаю. Радуйся.
— Радуюсь. Но имя моей Сущности для тебя под семью замками.
— Ой ли? Хочешь скажу?
— Попробуй.
— Нет, серьезно?
— Давай говори.
Даша посмотрела на него с невыразимой нежностью.
— Твое второе имя — Плакса.
Глеб перевел дух.
— Надеюсь, ты никому об этом не расскажешь?
— Что за вопрос, дурак? — рассердилась Даша. — Хочешь, скажу тебе свое второе имя? Или сам догадаешься?
Глеб с улыбкой покачал головой:
— Даже не представляю.
Глядя ему в глаза, Даша с наигранной торжественностью произнесла:
— Мое второе имя — Ученица.
В небесах оглушительно громыхнуло. Даша в испуге бросилась в объятия к Глебу. Прижимая ее к груди, Глеб ошеломленно пробормотал:
— Боже мой, родная… гроза в начале марта. Что за имечко ты себе придумала, дуреха?
— У меня иногда такое ощущение, — прошептала Даша, — будто я школьница, десятый еще не окончила. Мне так это ощущение нравится!
Глеб поцеловал ее в макушку.
— Очень тебя понимаю.
— Еще бы не понимал, Плакса!
Ночью Дашу мучили кошмары. Она вздрагивала, кричала и отбивалась от чего-то руками. Глеб разбудил ее, успокоил и баюкал на коленях до утра. Эти кошмары его насторожили. Очень насторожили.
Глава пятая
Утром, пока Даша отсыпалась, Глеб успел сделать гимнастику и сесть на кухне за печатную машинку. Статья о ритуалах двигалась из рук вон плохо. Изложение получалось пресным и скучным, и мысли тонули в каком-то словесном болоте. Глеб злился на себя, комкал напечатанное и швырял на пол. Затем начинал заново и опять комкал. Он предавался этому занятию с таким остервенением, что не заметил, как на кухню явилась Даша. Влажная после душа и насмешливая, она подобрала скомканные листы и принялась читать. Ненароком поймав ее за этим занятием, Глеб вскипел.
— Это еще что такое?! — Он выхватил у Даши лист. — Кто разрешил?!
— Первый абзац неплохой, — поделилась впечатлениями Даша, — второй… в общем, так себе. Дальше — гораздо хуже.
— Сам знаю, — буркнул Глеб. — Нечего подбирать с пола!
Даша театрально захлопала ресницами.
— Это для музея, лорд Грин.
— Удар ниже пояса, — обиделся Глеб. — Я сижу тихо, ничего никому не показываю… К чему здесь твое ехидство?
Даша обвила руками его шею.
— Хочу и ехидничаю. Садистка потому что.
— Да на здоровье. Вот уйду, как Илья, работать к подруге…
— Нет! — крикнула Даша. — Я больше не буду!
— Поклянись самым дорогим, — потребовал Глеб. Но тут зазвонил телефон. Глеб поднял трубку.
— Француз?! — раздался голос Васи златозубого.
— О-о! — удивился Глеб. — Чем обязан?
Вася помолчал, посопел и выпалил:
— Папаню вывезли, Француз! Люди Грача, б…! Из-за шести вагонов никеля! Они грохнут его, без понтов! Замочат, суки! Помоги, Француз!
Удивление Глеба возросло.
— Я-то при чем? Мне эти ваши разборки, знаешь…
— Грач, гнида, его не выпустит! — захлебывался речью златозубый. — Пускай Папаня отдаст ему никель, один хер — кранты! А наши все по щелям расползлись, перебздели! Если сейчас его не вытащить…
— При чем здесь я? — перебил Глеб. — Только мне и дел в уголовщину вашу впутываться.
— Игнат не падло, Француз! — заорал Вася. — А Грач — это беспредел! Ты сам знаешь, какой он… — Будто поперхнувшись, Вася замолчал. Потом проговорил тихо: — Француз… Глеб Михайлович, помоги, а! У Папани дети, внуки маленькие…
— Ну давай, бери меня на жалость! — заорал Глеб, выскакивая в прихожую. — Сейчас я всё брошу и полечу ваших уркаганов выручать! И попрусь к черту на кулички! — Он сдернул куртку с вешалки. — Говори, гад, куда ехать!
— Француз, ты это… по-шустрому только, ладно? — пробормотал Вася и обрисовал место встречи.
Даша приняла у Глеба телефон.
— У меня один лишь вопрос, — вздохнула она, — во сколько вернешься?
— Как управлюсь. — Глеб поцеловал ее в губы. — У меня еще встреча с братьями Абэ. Потом — сразу домой.
Даша вернула ему поцелуй.
— На жалость тебя как раз и взяли, — с усмешкой заметила она. — Только ленивый тебя на жалость не возьмет.
Глеб застегнул куртку.
— Не навестить ли тебе графиню? — предложил он, выбегая за дверь.
Даша собиралась положить телефон на место, но он зазвонил в ее руке.
— Дашуля! — раздался в трубке голос Эдика. — Тебя ли слышу?!
— Угадал, — ответила Даша.
— Киса, ты совсем меня забыла.
— Котик, я вышла замуж.
— За кого? За телохранителя?
— Опять угадал. Ты в ударе.
Помолчав, Эдик спросил:
— Почему так скоропалительно?
