О традициях, опыте, ответственности врачей
Государственный научный центр хирургии Российской академии медицинских наук имени академика Петровского (РНЦХ) был образован в 1963 году. Борис Васильевич Петровский, создавший его, – легенда российской медицины ХХ века. Будучи практикующим хирургом, он хорошо ориентировался в самых разных направлениях хирургии. Абдоминальная хирургия (применяющаяся при лечении органов живота), грудная, сосудистая, сердечная, микрохирургия – все эти направления развивались в стенах центра, а затем результатами исследований пользовались медики всего Советского Союза. Так и сложилась современная структура центра – не искусственная, а естественная, соответствующая этапам развития хирургии.
Многие новаторские методы появились именно здесь. Даже целые направления хирургии. Сейчас повсюду есть специализированные отделения реанимации. Как бы странно это ни звучало, но в 1960-е годы, когда создавался центр, таких отделений не существовало! Первое из них как раз и было открыто в самом центре. Или, например, узконаправленное отделение хирургической гепатологии (хирургия печени) впервые появилось тоже здесь.
Нельзя не сказать о сердечной хирургии: недаром за разработку этих операций и Петровский, и Вишневский, и Куприянов получили Ленинскую премию. В центре были проведены первые операции на открытом сердце, первые протезирования клапанов сердца.
Или возьмем трансплантологию: первая пересадка почек в СССР была выполнена академиком Петровским в этом центре.
Таким образом, у центра богатые традиции, и это замечательно.
Сейчас появляется много частных, коммерческих институтов и клиник. Люди пытаются туда попасть. Но всем, у кого серьезные проблемы со здоровьем, лучше обращаться в академические институты, где есть традиции и опыт, который нажит поколениями врачей. Такие традиции – это реально действующая лечебная сила. Медицинский центр, который существует уже полвека, в российской культуре имеет не меньшее значение, чем Консерватория и Большой театр. Это имя России. Подобных центров немного. И именно они – лицо нашей нации.
Много лет назад, на заре становления центра, академик Петровский сформулировал направления его развития. И основной постулат звучал так: в научных исследованиях обманывать нельзя. Это и есть главная традиция! Если вам неудобно лгать в том окружении, в котором вы находитесь, это уже традиция.
Недопустимо строить пиар на трагедиях, страданиях пациентов. Плохо давать людям надежду, опираясь лишь на непроверенные результаты. Это везде происходит – не только в нашей стране. Естественно желание врачей, ученых показать: вот, я это сделал, я первый, я вылечил, я такой сильный и хороший. А в действительности речь идет о непроверенных данных. Тысячи людей видят и слышат подобную саморекламу, у них появляется надежда. И страшнее всего, когда она вдруг рушится. Это даже страшнее, чем если бы надежды вообще не было.
Культурная традиция не позволяет так поступать. В уважаемом медицинском центре специалисты строго придерживаются правила: «Проверь десять раз, а потом уже обнадеживай». Вспомните, сколько шумихи сейчас в мире вокруг стволовых клеток, генетики! Нередко ученые мужи заявляют: «Завтра мы вообще все поменяем, всех вылечим и омолодим!» Но это не так. Это, безусловно, интересные исследования. Но до уверенного клинического использования их результатов еще очень далеко. С подобными обещаниями надо быть очень осторожными.
Существует отрасль медицины, цель которой – научиться исправлять патологию внутри клетки с помощью генно-инженерных методик. Это очень перспективное направление в сосудистой хирургии. За ним – будущее.
Мировая медицина и российские достижения
Все чаще можно услышать, что уровень российской медицины повышается невиданными темпами и в научном, клиническом отношении мы стремительно догоняем мировую медицину. Каковы наши достижения, наши приоритеты?
В советскую эпоху медицина в научно-исследовательских институтах изучалась на очень высоком уровне. Но мы были почти полностью изолированы от остального мира. И сейчас большая проблема – показать западным партнерам, что наши фундаментальные знания не хуже. Ведь мы делали все то же, что и в других странах. Просто за железным занавесом. Нас не видели.
Нам не очень доверяют, нас не знают. Не понимают, откуда мы вообще взялись. Но если мы начнем вспоминать имена…
Допустим, искусственное кровообращение: лет на 30 раньше, чем на Западе, Сергей Сергеевич Брюхоненко разработал автожектор – прообраз аппарата искусственного кровообращения.
Сегодня очень популярна наукометрия – подсчеты, кого из авторов сколько цитируют. Так вот, наших ученых почти не цитируют. Может быть, в математике, генетике ситуация обстоит иначе, но не в медицине. И причина не в том, что мы ничего значительного не делаем. А в том, что мы редко публикуемся за рубежом.
Во многом опережал западных ученых Владимир Петрович Демихов. Сегодня все говорят в основном о его трансплант-программах. Но он ведь разработал и методику аортокоронарного шунтирования! Он первый ее предложил, первый опробовал в эксперименте на собаках.
Колесов Василий. За рубежом еще и не пытались делать аорто-коронарное шунтирование, а он уже провел эту операцию в Ленинграде.
Добросовестные западные ученые об этом знают. Они находят и цитируют работы наших исследователей. Но именно находят: долгие годы российские специалисты неохотно делились своими достижениями с мировой общественностью. Впрочем, сегодня мы стали более открытыми и активно контактируем с авторитетными иностранными хирургами, учеными, пытаемся привлекать их к нашим разработкам и обмениваемся накопленным опытом.
Российская трансплантология сегодня
Одно время в России пытались уменьшить число хирургических вмешательств, предполагающих трансплантацию органов. Под запрет попали операции по пересадке различных органов, в том числе сердца. Это было большой бедой для хирургов и пациентов. Однако на то имелись объективные причины. Главная из них заключается в том, что человек с огромным трудом принимает новую концепцию смерти, которая непосредственно связана с идеей трансплантации.
Смерть человека наступает тогда, когда наступает смерть головного мозга. Если работает сердце, работают легкие, какое-то время организм продолжает функционировать, но головной мозг погиб, во всем мире это на законодательном уровне приравнивается к смерти.
Именно данная концепция служит основной причиной того, что по поводу трансплантации периодически возникают волнения. Не в медицинском сообществе, а среди простых людей, которые опасаются, что современные методы недостаточно хорошо диагностируют смерть мозга.
