Потирая горло, парень с готовностью согнулся. Я положил ему на спину открытку и на оборотной стороне написал: «Остапчук! Хороня своих гаденышей, помни: я тебя не люблю. Сычиха».
– Ну? – произнесла Светлана. – Что там?
Я протянул ей открытку:
– Ответ Татьяны Онегину.
Прочтя, она хмыкнула.
Забрав открытку, я положил ее на грудь одного из трупов и придавил прикладом автомата.
– Отвезешь это послание, – сказал я водителю. – И передашь привет Французу от Француза.
– Понял, урод?! – прошипела Светлана.
Парень торопливо кивнул:
– Нет проблем. – Такой поворот событий вполне его устраивал. – «Жигуль» свой отгоните. Чтоб не задеть.
– Объедешь, чайник! – Светлана отошла, освобождая мне выход.
Как только я вылез из джипа, водитель, не потеряв ни мгновения, виртуозно выскочил задним ходом между «жигуленком» и стеной, развернулся и был таков. Светлана в досаде пнула картонный ящик Тот жалобно скрипнул и шлепнулся в кучу своих собратьев.
– Так его, – одобрил я, садясь за руль. – Едешь или продолжишь баталию?
Она стряхнула с джинсов комочки подсохшей грязи, влезла в машину и захлопнула дверцу. Включив зажигание, я вырулил из тупика и поехал на Дашкину… то есть на конспиративную нашу квартиру. Дождь наконец прекратился, однако небо оставалось пасмурным.
Светлана покосилась на меня:
– После твоей открытки он совсем оборзеет.
– Куда уж более? – возразил я.
– Он сдвинутый, Глеб. Что он теперь натворит?
– Свет, он не сдвинутый, он маньяк. Если раньше он за тобой просто охотился, то теперь ты станешь для него наваждением. Во всяком случае, очень на это надеюсь.
– Приманку из меня делаешь?
– Ты уже приманка, Свет. Я лишь повысил твою цену.
Мы не спеша катили в автомобильном потоке, и я мог поручиться, «хвостов» за нами не было. После короткого молчания Светлана произнесла:
– Понравились мне два момента. Знаешь, какие?
– Скажешь – буду знать.
– Как эти уроды промахнулись в тебя с трех шагов и как ты… – Смеясь, она передразнила мой голос – «Кишки на член намотаю, пидор!» Ну, блин, кино!
– И что такого? – разозлился я, обходя на повороте «Мерседес». – Некоторые в каждую фразу умудряются вставлять слово «хрен».
Сычиха продолжала смеяться. Такого с ней еще не бывало.
– Да ладно. Что покраснел-то?
– Свет, я за рулем, – напомнил я. – Можешь не отвлекать?
Она примолкла. Но ненадолго.
– Расскажи про Остапчука, – потребовала она. – Кто он и что о нем известно?
– Вот это пожалуйста. Хоть информации у меня, что называется, кот наплакал.
И я поведал то немногое, что нарыл Стас о шестом спецотряде и о свихнувшемся его майоре. Светлана слушала, не перебивая. Лишь соскребала ноготком с одежды грязь.
ГЛАВА 23
Когда мы вошли, оказалось, что Стас уже вернулся. Они сидели втроем на кухне и ели бутерброды. Ноздри Щекотал кофейный аромат.
– Мы тоже хотим, – сказал я.
Стас подвинул нам два табурета. Дарья скользнула взглядом по испачканной майке Светланы.
– Момент, ребята. – Она взглянула на кофемолку. – Сварю свежего.
Светлана конфузливо покосилась на Стаса:
– Пойду руки помою.
Но Илья, глядя на ее одежду, произнес:
– Капитан Сычова, доложите обстановку.
Светлана собралась его отбрить, но Стас ответил за нее:
– Шла, упала, ничего не помнит. Очнулась в сточной канаве.
Сычиха вспыхнула.
Илья обернулся к Стасу:
– Рыжий, ты интеллектуальный эмбрион. Тебе об этом говорили?
Шевельнув могучими плечами, Стас взглянул на него с интересом:
– Почему эмбрион?
– Хорошо, не спросил, почему интеллектуальный, – вздохнул Илья. – Потому, Рыжий, что в них наверняка стреляли. Света бросилась на землю и, поскольку шел дождь… Я не прав?
Дашка замерла с кофемолкой в руках.
Я невозмутимо подошел к раковине.
– Умыться, кстати, можно и здесь.
Стас воззрился на Илью с недоверием:
– Почему тогда на Глебе ни пятнышка?
Илья погладил бороду:
– Потому, думаю, что наш ребе… Глеб то есть… лежал на девушке сверху. В смысле – прикрывал своим телом. Если ошибаюсь, пусть меня поправят.
Стас вопросительно взглянул на Светлану. Светлана ошеломленно таращилась на Илью.
– Докладываю, борода, – отчеканила она. – Все было так, как ты сказал.
Дашка потрепала Илью по волосам:
– А в шахматы пропер. Две партии.
Рыжий уставился в пол:
– Свет, извини.
Светлана подошла к раковине и, намыливая руки, проговорила:
– Если б там оказалась сточная канава, Стас, я бы в нее сиганула. Когда стреляют на поражение, лучшего места не отыщешь.
Краска затопила веснушки на физиономии Стаса.
– Я же извинился.
На этих словах Дашка врубила кофемолку.
– Что?! – крикнула она. – Ничего не слышно!
Стас купился и проорал:
– Я извинился! Я сказал «ластик»!
Дашка выключила кофемолку.
– Теперь поняла. – И стала пересыпать молотый кофе в турку.
Сычиха обвела нас взглядом:
– Какой еще, на хрен, ластик?
Тут я не выдержал:
– Еще раз произнесешь слово «хрен», из окна выброшу!
Дашка вклинилась между нами:
– Не смей угрожать посторонним женщинам.
– Не встревай, выпорю! – пообещал я.
– Меня, что ли?
– Кого же еще!
– Другое дело.
Мы с женой рассмеялись.
Светлана улыбнулась из-за Дашкиной спины.
– Ладно, постараюсь без хрена. – Славная у нее была улыбка. – Так что еще там за ластик?
Дашка объяснила:
– Если ты говоришь «ластик» – значит, стираешь произнесенные тобой необдуманные слова. Вычеркиваешь их из жизни, вот и все.
