– Вот и отлично. – В глазах Светланы появился стальной блеск. – Выйдем с ним лоб в лоб, я готова.
Дашка рванулась из-за моей спины:
– Идиотка! Себя угробишь и дело завалишь!
– А ей по барабану! – прорычал Стас. – Ей ментовская совесть покоя не дает!
Светлана криво усмехнулась.
– Все сказали? Тогда бывайте. Не отпустите сейчас, на ключ запрете – дверь вышибу и уйду.
Как меня достала эта упрямая! Если б ты это выдержал, Стив Пирс, мое уважение к тебе возросло бы еще более!
– Иди, Свет, – сказал я, – уговорила.
Рыжий воззрился на меня в изумлении:
– Глеб, ты…
– Стас, это ее жизнь.
Рыжий освободил дверной проем.
Светлана вышла с кухни и направилась в комнату за сумкой.
Дашка ошеломленно смотрела мне в глаза.
– Отпускаешь ее? Вот так… под пули?
– Ну прямо! – буркнул я. – Перебьется.
Светлана вернулась в прихожую с сумкой через плечо.
– Пока, ребята. Не обижайтесь. – Она приблизилась ко входной двери.
Тут ноги капитана Сычовой оторвались от пола. Как воздушный шарик, она взмыла к потолку.
– Посторонись, – предупредил я Стаса.
Как раз вовремя. Только Рыжий отпрыгнул к стене – Света влетела на кухню, покружилась под потолком и опустилась задом на холодильник. Стас расплылся в улыбке.
Дашка озабоченно полюбопытствовала:
– Что-то забыла, Светик?
Совершенно обалдевшая, красная как помидор, Светлана спрыгнула с холодильника и ринулась к выходу. Там она опять взмыла к потолку и, повторив цикл, совершила посадку на холодильник.
Дашка и Стас покатились со смеху. Сценка и вправду выглядела комично. Светлана восседала на холодильнике (причем сумка очутилась на ее голове) и пронзала меня взглядом.
– Ты… ты вообще… – Она просто не знала, как меня обозвать.
Дожидаться ее лингвистических откровений я не стал.
– Захочешь еще полетать, – кивнул я на входную дверь, – милости просим. Тот же эффект ты обнаружишь, приблизившись к окнам.
– Подлюга хренова, – все же выговорила она.
– Остается один путь, – подытожил я, – через вентиляцию. Попробуй, Свет, может, получится. – Я двинулся с кухни. – Айда, ребята. Дел и вправду полно.
Стас, выходя, помахал Светлане рукой.
А Дарья задержалась и вздохнула:
– Видишь, Свет, какие тут сквозняки. Осторожней.
Когда мы вышли из подъезда, веселость наша схлынула. Стас хмуро влез в «Тойоту» и укатил. А мы с Дашкой забрались в «жигуленок». Заводя мотор, я сказал:
– Выбирай: либо я отвезу тебя домой, либо ты…
– Подожду тебя в машине, – продолжила Дарья. – Что за вопрос, дурак?
– Ведьма, – констатировал я, выруливая на шоссе.
Мы отправились по адресу, добытому генералом ФСБ, к дому, где проживал Лев Савельевич Дьяков. Он проходил у нас под кличкой Внушатель, и пора было с ним разобраться. Ох, пора!
ГЛАВА 44
Дом был шестнадцатиэтажный, современной постройки, с просторной автомобильной стоянкой. В воскресный день машин оказалось мало, и мы удобно припарковались. Дашка с тревогой на меня взглянула:
– У тебя есть план?
Я пожал плечами:
– Буду импровизировать. Если он сейчас дома.
– Ясно, – кивнула Дашка. – Действуешь на втором уровне.
Я нажал на кончик ее носа.
– Умная, спасу нет. – С этими словами я исчез с глаз жены. То есть стал неразличимым в обычном зрительном спектре. – Сиди тихо, Лосева-Грин. И что бы ни случилось – из машины ни шагу.
Она чмокнула меня в невидимую щеку:
– Кого учишь, морда?
Я выскользнул из «жигуленка». Дашка была в относительной безопасности. Даже если ЛСД ее «учует» и нашлет свои фантомы, на их провокации она не поддастся. Тем более что через несколько минут Внушателю будет не до нее: уж я позабочусь.
Итак, я шел к подъезду, невидимый и «упакованный» в защитное свое поле. То есть либо я чего-то не понимаю, либо обнаружить меня ЛСД никак не мог. А уж кто-либо другой и подавно. Проходя мимо пожилого консьержа, я перевернул страницу журнала с красотками, на которых тот пялился. За подобные школярские выходки Стивен Пирс частенько меня песочил. Консьерж озадаченно огляделся, пытаясь определить, откуда ветерок, шалящий с печатной продукцией. Не дожидаясь результата его изысканий, я удалился.
Пользоваться лифтом не хотелось: на любом этаже могли подсесть попутчики, и непредсказуемость была мне ни к чему. Поднявшись по ступенькам на двенадцатый этаж, я встал перед дверью в холл на четыре квартиры, одна из которых принадлежала ЛСД. У меня был выбор: отпереть дверь или телепортироваться на столь ничтожное расстояние со всем букетом неприятных ощущений. Почесав невидимый затылок, я выбрал первое. Дверь, черт бы ее драл, отворилась со скрипом, но в холле, к счастью, никого не оказалось. Я приблизился к двери Внушателя, и передо мной возник тот же вопрос: отпереть или телепортироваться? Опять я рискнул выбрать первое. Риск оправдался, причем повезло мне в двух пунктах: и дверь открылась бесшумно, и ЛСД оказался дома. В одной из роскошно обставленных комнат он лежал на диване, задрав ноги на спинку, и томным тенорком чирикал по телефону.
Стоя в дверях, я рассмотрел знакомую плешь. И что забавно, он был в том же полотняном костюме. В углу, на столике красного дерева, на серебряной поставке поблескивал кристалл кварца размером с небольшую азиатскую дыню. Значит, догадка моя верна: дома у него усилитель-передатчик, а в желтом такси ретранслятор. С их помощью Внушатель насылает свои фантомы на расстоянии. Возникло искушение немедля его прикончить и, что называется, решить проблему. Однако у меня имелся черновой план, как разом убить двух зайцев. Отрекаться от этого плана было непрактично и неспортивно. Крадучись я обогнул диван, чтобы рассмотреть наконец лицо этой выдающейся сволочи.
Лицо Льва Савельевича Дьякова меня поразило. Поразило редчайшей своей безликостью. Даже у самых никчемных людишек наблюдается какая-то своя черточка, свой штришок, а тут… Казалось, какой грим на это лицо нанесешь, таким его обладатель и будет. Все на месте, вроде все в пропорции, без изъянов. А Природа словно подмигивает: «Поди догадайся, что именно он способен вытворять такие штуки». Я бы и не догадался, если б не цыганка.
ЛСД меж тем насторожился, будто каким-то непостижимым образом ощутил мое присутствие. Отстранив от уха телефонную трубку, он окинул взглядом комнату и на мгновение замер. Затем, расслабившись, возобновил разговор, к которому я невольно прислушался.
