Повисло молчание. Сидящие на диване братья Абэ замерли. Настал их черед обменяться взглядами.
– Сожалею, – негромко произнес Сато. – Барон знал, где их искать?
Глеб покачал головой.
– У Ричарда был лишь номер их телефона с автоответчиком. Номер этот я не выспрашивал, только предложил оставить приятелям сообщение. Когда мы с ним встретились… незадолго до его убийства, Ричард сказал, что, по словам портье, Люси ему звонила, но не застала в отеле. Вот все, что мне известно. Ах да! Ричард заикнулся, что Ньюгарты украли в Токио то ли какой-то образец, то ли химическую формулу и что за ними якобы охотится Интерпол. В общем, чепуха какая-то.
Братья Абэ вновь переглянулись.
– Не совсем чепуха, – проговорил Сато. – Боюсь, дело обстоит хуже, чем обрисовал Мак-Грегор.
– Господи! – вырвалось у Даши. – Его убили. Что может быть хуже?
В наступившей тишине Глеб снова прошелся из угла в угол. Затем сел на табурет и потребовал:
– Выкладывайте, Сато-сан. Ваша очередь.
Сато позволил себе расстегнуть пиджак.
– С вашего разрешения, Глеб-сан, очень коротко.
Глеб кивнул.
– Самую суть. При необходимости я задам вопросы.
Притихший Такэру выжидательно посмотрел на брата, и Сато начал:
– Джордж Ньюгарт на редкость талантливый биохимик, известный и уважаемый в своих кругах. Последние три года он бьется над разработкой суперкрасителя для одежды. Поскольку это область моих коммерческих интересов, я старался по возможности следить за его успехами. Надо заметить, особо похвалиться Ньюгарту было нечем, хотя замысел был таким дерзким, что, будучи осуществлен, мог бы перевернуть производство одежды во всем мире. Однако до поездки Ньюгартов в Японию все это выглядело скорее утопией. Жаль, я не встретился с ними на конгрессе: меня просто не было в Токио. А когда я вернулся…
– Извините, Сато-сан, – перебил Глеб. – В чем суть замысла Ньюгарта? Почему от этой покраски одежды волны докатились аж в Москву?
Такэру обратил на брата просительный взор.
– Можно я расскажу? – И не стал дожидаться разрешения. – По замыслу Ньюгарта, любой материал, натуральный или синтетический, пропитывается некоей органической субстанцией, которая является инертной по отношению к человеческой коже и потому совершенно безопасна. Если, допустим, на платье, пропитанное этой субстанцией, капнуть определенный фермент – через несколько секунд платье сделается белоснежным. Капнуть другой фермент – платье станет зеленым. То есть одному предмету одежды практически мгновенно можно придавать любые цвета и оттенки.
– Клас-ас! – восхитилась Даша.
Глеб, однако, выразил сомнение:
– С цветами, допустим. Но одежда из любого материала все же пачкается. Едва ли органическая пропитка выдержит стирку или химчистку.
Такэру опередил брата с ответом:
– Эту одежду чистить не надо, сэнсэй. Субстанция сама ликвидирует загрязнения и жировые пятна. Даже небольшие прорехи в материале затягиваются сами собой.
– С ума сойти! – прокомментировала Даша.
Такэру смущенно вздохнул.
– Но проект пока далек от завершения.
Сато строго посмотрел на младшего брата.
– Могу я продолжить? – И перевел взгляд на Глеба и Дашу. – Когда я вернулся в Токио, конгресс уже закончился и Ньюгарты, увы, два дня как улетели в Лондон. Но перед их отлетом произошло кое-что важное…
– Они познакомились с монахом Судзи, – ввернул Такэру, – и Судзи привел их в свою любительскую лабораторию.
Сато нахмурил брови.
– Замолчишь ты наконец?! – И, дождавшись тишины, продолжил: – Судзи считал себя химиком и тоже увлекался красителями. Был ли он буддийским монахом? Возможно. Никто не знал его настоящего имени: Судзи да Судзи – добродушный городской юродивый. Каким-то образом он проник на конгресс, подружился там с Ньюгартами и стал хвастать своими достижениями. Ньюгарты, по слухам, над ним посмеивались, однако от посещения его лаборатории не отказались. А через три часа после их визита, когда англичане находились уже в самолете, Судзи обнаружили мертвым. В абсолютно разгромленной лаборатории.
9
Развалясь в кресле, Куроедов наблюдал за действиями своих английских родственников. Те суетились возле деревянной болванки, обтянутой нейлоном. Сидящий рядом с хозяином пожилой начальник охраны хмуро поскреб суточную щетину.
– Володь, долго они клопа трахать будут? А то, может, я сбегаю пока отолью?
Куроедов лениво на него покосился.
– Невтерпеж?
– Не в том дело, Володь, просто… Гвоздь мне в печенку, лабуда все это. Хочешь бабки в землю зарыть – конечно, дело твое. Только мозги-то зачем самому себе компостировать?
– Все сказал? Или у тебя еще мыслишки завалялись?
Оттопыренные уши Федора Гаврилыча порозовели. Он шевельнул плечом в камуфляже.
– Конечно, Владимир Сергеевич, мой номер восемь. Поссать всегда успею.
– Надеюсь. – Куроедов запахнул на груди халат с драконами и по-английски проговорил: – Дядя и тетя, мы в нетерпении!
Джордж метнул на него уничижительный взгляд, вздохнул и чуть заметно кивнул жене. Белая как мел Люси пробормотала:
– Не волнуйся так, дорогой. – И капнула из пипетки на краешек материи, обтягивающей болванку.
Куроедов с начальником охраны волей-неволей замерли в ожидании чуда. Джордж и Люси, казалось, в чудеса не верили и от нервного напряжения готовы были упасть в обморок. Сперва ничего не происходило. Секунд через двадцать, однако, экспериментальный нейлон начал приобретать окраску. В месте, куда попала капля из пипетки, возникло яркое пятно, которое, словно огни новогодней елки, стало разрастаться и вскоре покрыло всю материю, надетую на болванку. Цвет, который приняла материя, можно было определить как вишневый, но это определение мало что описывало. Ни супруги Ньюгарт, ни Куроедов с охранником не могли припомнить, чтобы в природе им встречались цвета подобной чистоты и насыщенности, такого изумительного оттенка.
Откинув волосы со лба, Куроедов воззрился на Гаврилыча.
– Что скажешь, гвоздь тебе в печень?
– Полный звездец! – признал начальник охраны.
– Кто тут бабки в землю зарывает?
Джордж обеспокоенно взглянул на жену.
– Что они говорят?
– Обсуждают вопросы финансирования, – перевела Люси.
– Черт бы их побрал. – Джордж разгладил материю на болванке. – Давай попробуем вариант «t».
Люси с большей уверенностью капнула на нейлон из другой пробирки. И все повторилось по той же схеме. Через двадцать секунд на материи возникло пятно, на сей раз оранжевое, которое моментально расползлось и поглотило вишневый цвет. Оранжевый получился столь же ярким, насыщенным и чистым.
