Ямото видел, как шевелятся их губы, слышал каждый произнесенный ими звук, но, к великой своей досаде, не понимал по-русски. Что делать, незнание этого варварского языка значительно усложняло его миссию.
– Контролировать меня собрался? – побелел от ярости Луганский. – Позволь, Володь, я порекомендую тебе хорошего психиатра.
Усмешка Куроедова походила на оскал.
– Поздно, дружище. Я свихнулся от любви.
Луганский пристально на него посмотрел: не ерничает ли? Ничуть не бывало. Приятель был убийственно серьезен Луганский нервно потрогал прическу.
– Володь, не мешай мне работать, ладно?
Куроедов качнул зонтом.
– Конечно, Юрик, конечно. Я просто подожду. Не сочти за труд потом выйти и рассказать, как все прошло.
Луганский вздохнул.
– К чему эта спешка?
– Хочу быть первым, кто утешит прекрасную вдову. – Куроедов хохотнул. – Шучу, Юрик Я не сумасшедший, только притворяюсь. Чтобы тебе служба медом не казалась.
Луганский отгородился зонтом.
– Ну-ну, – буркнул он и направился в свою «контору».
Несколько мгновений Куроедов с прищуром смотрел ему вслед, потом засеменил к припаркованному невдалеке «Мерседесу».
Ямото Кае, хоть не понимал по-русски ни слова, составил мнение, что в голове длинноволосого завелись тараканы. Поскольку номер «Мерседеса» был уже известен, японец за толстяком не последовал и остался дежурить возле офиса ФСБ.
9
Даша, как было условлено, позвонила в посольство Японии, представилась секретарем сэра Майкла Грина и попросила к телефону кого-нибудь из господ Абэ. Подошел Такэру.
– Могла бы супругой назваться, – подколол он по-русски. – Вполне бы сошло.
Даша объяснила:
– Супруга – после шести вечера. До шести – секретарь.
Такэру хихикнул.
– А в выходной?
Развивать эту тему Даша не стала и пригласила его с братом в восемь вечера на военный совет.
– Команду собираем, – подытожила она.
– Илюха и Стас придут? – обрадовался Такэру.
– Стас с женой, – уточнила Даша.
Такэру хихикнул.
– Жена после шести вечера? – И вступил в переговоры с братом.
Через полминуты вопрос был согласован, и Даша с Такэру простились до восьми. Затем Даша с книгой прилегла на диван, но ее отвлек звонок телефона. Даша взяла лежащую рядом трубку. Дважды за последний час на ее «алле» никто не отзывался: после долгого молчания раздавались гудки. И Даша на сей раз изменила тактику. Поднеся трубку к уху, она не издала ни звука – просто слушала тишину. И мучитель ее не выдержал.
– Алле! – прозвенел детский голосок – Это Глеб?
Даша в тревоге приподнялась на диване.
– Сашка, ты? Почему не отзывался, морда?
После короткой паузы мальчик пробормотал:
– Извините. Глеб дома?
– Нет его. Что случилось, Саш?
Вновь возникла пауза.
– Ничего, – смущенно ответил мальчик – Просто Глеб обещал, что мы поедем кормить карася Клиффорда, и я хотел… Скоро он будет дома?
Даша взглянула на часы.
– Вряд ли, малыш. У него полно дел.
– Ну, тогда… – замялся Саша, – передайте, пожалуйста, что я звонил. Ладно?
– Само собой. Стоп! Не вешай трубку! – Дашины щеки покраснели. – Почему к Глебу ты обращаешься на «ты», а ко мне – на «вы»? Отвечай, морда.
– С вами как-то… вроде тыкать неудобно.
– Сашка, так нечестно! Попробуй еще хоть разок меня выкнуть – обижусь смертельно! Или тоже буду обращаться к тебе на «вы», серьезно!
Из трубки донесся вздох.
– Хорошо, я попробую.
– Пробуй сию минуту.
– Ладно. Даша, вы переда… передай Глебу, что я звонил.
– То-то же! Целую тебя. – Отложив трубку, Даша прошлась по комнате. – Выкать он еще мне будет, зараза такая!
10
Кабинет генерал-майора Рюмина на Лубянке был почти таким же, как в то время, когда он был полковником, только просторней. Сам генерал по кличке Оксфорд в отутюженном сером костюме, в голубой сорочке и галстуке в тон с идеально прямой спиной сидел за широким полированным столом. Рядом – примерно в полуметре от него – развалился на стуле майор Луганский. Прическа его и усики могли бы украсить арт-салон, но выражали в данный момент лишь непреклонность и мужество. Майор тоже был в сером костюме, голубой сорочке и галстуке в тон, однако проигрывал шефу в харизматичности.
Глеб сидел напротив, через стол. В джинсах и рубахе с коротким рукавом он смотрелся в этом кабинете чем-то инородным. Впрочем, кто может определить, как должны выглядеть убийцы британских подданных?
После короткого молчания Луганский взглянул на шефа, и генерал Рюмин кивнул.
– Продолжайте, Юрий Васильевич.
Луганский вперил в Глеба орлиный взор.
– Итак, алиби на время убийства у вас нет. Кстати, где и как познакомились вы с Мак-Грегором?
Глеб изображал подавленность.
– Барона я не убивал, – произнес он глухо.
Глаза майора блеснули, словно у хищника, почуявшего добычу.
– Барона не убивали, а кого?
– Никого. Кто внушил вам подобные мысли?
– Это не мои мысли – вы сами подчеркнули, что барона – именно барона – вы не убивали.
Глеб поерзал на стуле.
– А-а… это просто неверный акцент.
Луганский язвительно усмехнулся.
– Вот как? В таком случае повторяю вопрос: где и при каких обстоятельствах познакомились вы с Ричардом Мак-Грегором? Причем даже выяснили, что он потомственный барон.
Глеб пожал плечами.
– Я не знал этого.
– Как не знали?! – повысил голос Луганский. – Только что, без нашей подсказки, вы назвали покойного бароном!
Глеб потупил взгляд.
– Не знал, что он потомственный.
Возникла пауза. Стараясь сохранить самообладание, майор, очевидно, прикидывал, какую избрать тактику. Глеб выразительно взглянул на генерала: «Давай! Мы же договорились!» Но генерал с отрешенным видом слушал, не вмешиваясь. И балаган этот мог длиться очень долго. Глеб мысленно выругался.
Майор между тем состроил участливую мину.
– Глеб Михайлович, зачем изображать из себя идиота? я задал простой вопрос, и в ваших интересах внятно на него ответить.
