– Ладно. Тогда вопрос другой. Дай-ка припомню. – И Даша процитировала последнюю строфу Сашиного стихотворения:
Как будто с небесной кручи,
с природой шутя нелепо,
на город спустились тучи,
и люди в них тонут слепо.
– Молодец, что заучила. В чем вопрос?
– Светка говорит, ты назвал это преисподней. За базар отвечаешь?
– К сожалению.
– Но тогда за этим должен стоять некто наподобие дьявола или… Думаешь, Змей досрочно возродился?
Глеб отмахнулся.
– Ой, Даш! Как показывает практика, для устройства преисподней людям вовсе не нужен дьявол. Они справляются своими силами.
Даша смотрела ему в глаза.
– А Ньюгарты?
– Что Ньюгарты?
– Они, по-твоему, в этом участвуют? Если Илюшкина идея верна.
Глеб пожал плечами.
– Хочется верить, что нет. Сознательно, по крайне мере. Слезай с коленей, я в душ.
Даша мотнула «конским хвостом».
– Имею еще одно сообщение. Чтоб ты не воображал, что я совсем уж дура. Перед Ильей звонила Сычова, тебя спрашивала. Они с Калитиным выловили, этак между делом, пьяного двадцатилетнего парня, который норовил расколошматить витрину. Парень этот оказался соседом Калитина по этажу и одет был в «сумрак черный». Везти его в кутузку пожалели: интеллигентные родители не переживут. Светка интересовалась, не будет ли у тебя на сей счет каких-либо пожеланий.
Глеб привстал.
– Телефон, живо!
– Спокуха. – Даша поерзала у него на коленях. – Я посоветовала Сычовой отвезти парня к родителям и посадить под домашний арест. С охраной ли, наручниками ли к батарее приковать – но чтоб из квартиры ни-ни. Под присмотром врача. Вода и пища под контролем. Нужно выяснить, могут ли подобные ребята утратить свою сумрачную оболочку. Если могут – то за какой срок. Попытаться, по крайне мере, стоит. Если я не права, нос тебе откушу.
Глеб не находил слов.
– Знаешь, ты кто?.. Ты просто девочка из математического класса.
12
Загородный дом Куроедова, погруженный во тьму, отдыхал. Спала охрана, дремали сторожевые псы. Лишь окна лаборатории были освещены. Джордж устало упрекнул:
– Не тот фермент капнула. Где твои мозги?
– Вариант «в», дорогой, как ты сказал, – отозвалась Люси.
Волоски вокруг лысины Джорджа вздыбились.
– Это не «в», a «h», гусыня!
Люси вздернула подбородок.
– Джо-ордж! Вот пробирка, видишь?
Супруг ее в гневе постучал по окуляру микроскопа.
– Я вижу, что у меня перед носом! Разуй глаза: третья пробирка справа!.. Детка, будь внимательней.
Люси подала ему новый лоскуток материи, капнув предварительно из указанной пробирки. Затем, после короткого молчания, нерешительно произнесла:
– Дорогой, завтра все будет хорошо?
– Не уверен, детка. Мы плохо фиксируем цвета. Надо работать.
– Но за эти дни мы вроде неплохо продвинулись.
– Только не в понимании этого чокнутого. Он плюет на наши трудности.
– Джордж, ты относишься к Владимиру предвзято. А ведь он…
– Черт возьми, Люси! Он хлещет субстанцию, как лимонад, и все быстрее слетает с катушек! Неужели не замечаешь?!
– Что же нам делать, дорогой?
Джордж потер воспаленные веки.
– Работать, детка. И ждать твоего лорда Грина на белом коне. Боюсь только, он опоздает.
Люси погладила мужа по голове.
– Не будь таким пессимистом.
Джордж обратил на нее усталые голубые глаза.
– Знаешь, Люси, кто есть пессимист? В книжке я прочел, забыл название… Оптимист утверждает, что мы живем в наилучшем из миров. А пессимист опасается, что это правда.
Люси улыбнулась.
– Исходя из этого определения, дорогой, я странный гибрид. Сумеешь ли ты с этим смириться?
Джордж прижал ее ладонь к своей щеке.
29 сентября, среда
1
В 7.00 утра Сато Абэ в посольском автомобиле подъехал в указанное информатором место. Автомобиль с водителем, как было условлено, Сато оставил на бензоколонке и метров примерно четыреста преодолел пешком. Брата на сей раз он с собой не взял. Не потому, что на этом настаивал информатор, а просто потому, что не было особой причины. Мелкий дождь не прекращался и, казалось, не прекратится никогда. Сато, тем не менее, зонта не захватил, однако выглядел, как японский аристократ на приеме у английской королевы.
Место встречи, выбранное информатором, напротив, выглядело отвратительно. Во всех мегаполисах мира, очевидно, существуют такие районы: обшарпанные дома, переполненные мусорные баки и безлюдные мрачные улочки. Сато миновал темную подворотню, осмотрелся и приметил захудалый бар, о котором говорил информатор. Сато вошел.
Внутри бар оказался получше, чем снаружи. Помещение было просторным, и, невзирая на ранний час, посетителей было немало. Хоть верхнюю одежду здесь также не снимали, пьяных не наблюдалось. Основной контингент составлял служилый люд, забежавший перекусить перед работой. Сосиски, бутерброды, кофе – вот практически все незатейливое меню. Все тут слишком торопились, и никому ни до кого дела не было. Ход мысли информатора Сато хорошо понял.
Слово «кофе» на всех языках звучит почти одинаково. За стойкой хлопотали две молодые барменши. Одна из них наполнила для Сато чашку, другая – приняла деньги, отсчитав сдачу. Выражение лиц у обеих было такое, будто обслуживать элегантных японцев – обычное для них дело. С чашечкой кофе Сато занял столик.
Ждать на сей раз пришлось не более пяти минут. Небритый субъект в распахнутой куртке и свитере проследовал к стойке, также взял кофе и подошел к столику Сато.
– Позволите к вам присесть? – проговорил он по-русски, в расчете, очевидно, на публику.
Угадав смысл фразы, Сато кивнул и по-английски негромко произнес:
– Я думал, вы наклеите бороду. Или, наоборот, соскоблите с лица щетину.
Субъект бросил на него хмурый взгляд.
– Изволите иронизировать? – буркнул он по-английски. – За ваши деньги – не возражаю.
Сато выложил на стол сложенную газету «Известия».
– Зачем в такую рань?
– В командировку отправляют, в срочную, – объяснил информатор, кладя перед собой сложенную «Комсомольскую правду». – Здесь кое-какие мелочи – не знаю, понадобятся ли. Главное, что за вчерашний день удалось выяснить… – Информатор с подозрением уставился на возникшего у стойки низенького человека в плаще, кепке и темных очках.
