– Зайцерыб, я…
– Не. Смей. Меня. Так. Называть. – Господи, как трудно говорить размеренно и спокойно, как же хочется заистерить! Но такого удовольствия Алексею Викторовичу я не доставлю. – Никогда. Только по имени.
– Может, еще и по отчеству? – психанул Майоров.
– Как угодно, – сухо ответила я. – Так что ты хочешь?
– Пойми, все не так, это просто…
– Это совсем не просто, поверь. Особенно для Ники, которая, как оказалось, по-прежнему настроена на тебя, чувствует тебя, твои эмоции. И все знает уже давно.
– Она?! – задохнулся Алексей и замолчал. Через какое-то время глухо продолжил: – Я прошу тебя, Анна, вернитесь! Не исчезай в никуда, как в прошлый раз! Давай сядем все вместе, поговорим, я вам все объясню…
– Ничего объяснять не надо, – я решительно оборвала торопливую речь мужа. Теперь уже бывшего. – Ни-че-го. Привет Изе.
– Кому?
– Изе. Или ты зовешь ее Беллой? О, придумала – Изюминка! Дарю, пользуйся.
– Прекрати!
– Ок, – и я нажала кнопку отбоя.
Телефон тут же снова захлебнулся звоном, но уже не майоровским.
Звонила Таньский:
– Анюта, слава богу, ты объявилась!
– Тань, сразу хочу предупредить – ни слова соболезнований, сочувствия и воплей типа «Вот же гад какой!», хорошо?
– Ничего хорошего, – проворчала подруга. – Он действительно гад, но это я ему уже сообщила лично.
– Когда успела? – усмехнулась я.
– А он мне вчера барабанил, пытался узнать, где вы. Говорит, надеялся, что у меня, обзвонил все аэропорты и убедился, что самолетом вы не улетали. Теперь пытается через Сергея Львовича поднять сведения по всем таможням – выезжали ли за рубеж Анна Лощинина с дочерью Никой.
– Ага, пусть ищут. Надеюсь, ты никому не сказала, под каким именем я выехала?
– Обижа-а-аешь! Слушай, а давай после Турции сразу к нам, а? В Москве Алексей от вас не отстанет.
– Я подумаю. Ладно, мне пора, сейчас Ника из ванной выйдет, не хочу при ней это обсуждать.
– А как она?
– Плохо. Хуже, чем ты думаешь. Она все знала с самого начала.
– Девочка моя родная!
– Все, Таньский, прекрати, а то я сейчас разревусь! Пока.
ГЛАВА 12
К счастью, в Турции скандал вокруг Алексея Майорова никого не волновал, и первые полосы всех газет были отданы вовсе не ему.
Во всяком случае, Михаил ничем не дал понять, что знает о вылившейся на нас грязи. А может, просто тактичный человек, ведь Хали вполне мог позвонить своему приятелю, беспокоясь о нас.
Ни соответствующего случаю скорбного выражения лица, ни дружеского пожатия локтя – держитесь, в жизни всякое бывает! – возле автобуса нас ждал все тот же улыбчивый жизнерадостный Миша:
– Ну что, готовы к встрече с непознанным?
– Это дельфины, что ли, непознанные? – фыркнула Ника.
Она у меня умничка, нашу вчерашнюю договоренность соблюдает. Какую договоренность?
Не говорить о случившемся. Оставить все это в прошлой жизни. Сама Ника может сколько угодно общаться с отцом, без каких-либо ограничений, но со мной не заговаривать о нем НИКОГДА.
Ну и помогать маме с работой, конечно. Наш репортаж должен выстрелить, просто обязан!
Вот только тема, конечно, не очень впечатляющая. Интересная, да, но не сенсация.
Еще и поэтому предстоящая экскурсия стала для меня гораздо привлекательнее, чем раньше. А вдруг «амазонская русалка» и на самом деле окажется неизвестным науке существом?
Ага, а до тебя тут журналистов не было, сенсацию никто не заметил! Скорее всего, мутант какой-нибудь, но все равно любопытно.
Я вытащила из сумки фотоаппарат, чтобы проверить заряд батарей.
– Не таскай с собой лишнюю тяжесть, – посоветовал Михаил. – Не понадобится.
– Это еще почему? Вдруг эта самая русалка действительно окажется чем-то необычным?
– Во-первых, не чем-то, а кем-то. Во-вторых, она действительно необычна. И именно поэтому фото– и видеосъемка строго запрещена.
– Но остаются мобильники, на них можно снять что угодно! – пожала плечами я.
– Мобильники тоже лучше оставить, иначе придется их сдать в специальную камеру хранения, а потом еще и очередь отстоять, чтобы получить телефон обратно.
– И как же они узнают, сдала я мобильник или нет?
– Как в аэропорту. Владельцы аттракциона приняли беспрецедентные меры безопасности, в том числе и рамку металлоискателя установили, и охраны нагнали. Чем, как ты понимаешь, только подогрели интерес к своему шоу. И билеты на него расходятся влет, особенно если учесть, что в одном месте аттракцион задерживается всего на месяц. У нас тоже это одна из самых дорогих экскурсий, но автобус всегда заполняется под завязку.
– Как же тебе удалось нас протащить?
– Это моя маленькая тайна, – Михаил кокетливо похлопал глазками, изображая Калягина в роли донны Розы Д’Альвадореc. – В общем, у тебя есть еще несколько минут, чтобы отнести мобильники и фотоаппарат в номер. Или оставь в моем офисе, а вечером заберешь.
– Давай лучше в твоем офисе, неохота мотаться туда-сюда, – я протянула Мише аппаратуру. – Да уж, ты меня совсем заинтриговал. Если эта русалка – действительно что-то сенсационное, то почему ее хозяева довольствуются не очень завидной участью передвижного аттракциона, вместо того чтобы делать деньги на телешоу, к примеру? Думаю, многие крупные медиакомпании заплатили бы сумму гораздо большую, чем они имеют от продажи билетов.
– Кто ж их знает? – пожал плечами Миша. – Не хотят рисковать, видимо, боятся, что ученые замучают их добычу опытами.
– Добычу?
– Они уверяют, что это существо запуталось в рыбацких сетях несколько месяцев тому назад на Амазонке. Рыбаки хотели убить неведомую тварь, но, на счастье, в лодке оказался один из владельцев передвижного дельфинария, и он сразу сообразил, какую выгоду принесет неожиданная добыча его бизнесу. И выкупил «русалку» у рыбаков. Думаю, за очень смешные деньги.
– Мне уже не терпится посмотреть на эту рыбку! – Ника нетерпеливо подергала Мишу за штанину. – Когда мы поедем?
– Через минуту, только отнесу вашу чепушистику.
– Сам ты чепушистика, – проворчала я. – Это, между прочим, профессиональная фотокамера, на минуточку, а не одноразовая «мыльница».
Аттракцион работал на базе дельфинария Алании, и оставалось только радоваться, что эта база не очень вместимая. Иначе допуск зрителей на шоу занял бы гораздо больше времени.
Михаил нас не обманул – на входе действительно рекомендовали сдать всю фиксирующую аппаратуру в камеру хранения. Тем, кто начинал вопить и возмущаться, спокойно предлагали вернуть деньги за билет.
