Папа Лев III коронует Карла Великого. Миниатюра из «Хроник Сен-Дени». XIV в.
Это означало одновременно и возрождение Западной Римской империи, и установление для папы права делать воина Церкви императором. Хитроумно вдвойне. История свидетельствует, что эта коронация (без миропомазания) стала для Карла неожиданностью. Возможно, но церемония вполне соответствовала его чаяниям. Он опасался лишь нанести оскорбление византийскому императору. В его собственном, уже сложившемся статусе новый титул ничего не менял. Не добавлял он ничего и к той власти, которой он уже обладал в качестве короля франков и лангобардов. Императорский титул был нужен ему, чтобы навести мост между античными временами и IX веком. Власть сильна, когда опирается на традиции. На личной печати Карла Великого будет выбита надпись: Renovatio Romani Imperii (Возрождение Римской империи). В 812 году конфликт с византийским императором был улажен. Карл подписал специальное соглашение, в котором признавал первенство Восточной империи и отказывался от притязаний на Венецию и Далмацию. Византия же признавала за ним титул императора (базилевса).
Кафедральный собор в Ахене, древнейшая часть которого относится к IX в. Фотография конца XIX — начала XX в.
Но Рим оставался тем, чем он был в глазах народов с древних времен: великим городом, распространявшим свою власть на весь ведомый мир. Стать императором значило стать преемником римских кесарей. Однако единственный государь на римском престоле — это папа. Новый кесарь Карл Великий от него получил свой титул. А что такое император для Рима? Воевода, воплощающий в жизнь гегемонистские устремления великого города. И вот получается, что Карлу ничего другого и не нужно, как царствовать над германскими народами, будучи одновременно римским императором.
Римский император — это франк, облаченный в порфиру папским Римом. Подданные приносят ему присягу, не только клянясь хранить верность ему лично, но и обязуясь исполнять религиозный, политический и нравственный долг в отношении государства и Церкви. Он назначает епископов и герцогов; он говорит на латыни и на франкском наречии. Он устраивает резиденцию в Ахене, городе, расположенном на границе двух языковых зон, где возводит себе знаменитый дворец, используя в его строительстве (как, впрочем, и в строительстве политическом) германские материалы, римские чертежи и христианское искусство.
Фрагмент мантии Карла Великого. VIII–IX вв.
Орел вышит золотыми нитями на византийской мантии красного шелка, известной как «мантия Карла Великого». Считается, что в Средние века именно орел, наряду с лилиями, являлся эмблемой великого императора. Однако с уверенностью его наличие в германской символике можно констатировать лишь к лету 978 года, когда воины Лотаря, короля Франции, сбросили бронзового орла с кровли дворца Карла Великого в Ахене, оставленного сбежавшим императором Оттоном II. Дворец был выстроен Карлом Великим; что касается орла, то он, судя по всему, — наследие древнеримской символики.
В результате одержанных Карлом побед германские племена впервые в истории признают единое централизованное правление на основе общности интересов, языка и веры. Вновь отстраиваются римские города на Рейне, в нероманизированных областях среди древних лесов возводятся новые поселения. Церковь понемногу побеждает страх германцев перед городами и стенами. «Дубы могучие священных рощ встают столпами, удерживая на изогнутых ветвях свод, под которым песнь священная гремит». В Галлии Карл возрождает вкус к наукам, в Германии он его насаждает. Эйнхард, секретарь, биограф и «министр культуры» Карла Великого, был родом из Оденвальда. Слово Божье Германия услышала на тевтонском наречии.
К концу жизни Карл Великий осознает, что в одиночку ему свое громадное дело не завершить. В то же время он понимает, что ни один из его сыновей не обладает достаточной силой, чтобы править империей. И он решает при жизни разделить между ними свои владения — от Тибра до Северного моря и от Эбро до Дуная. Затем двое из троих сыновей умирают, и старому императору не остается ничего другого, как возложить корону на единственного оставшегося в живых, Людовика, назначив его своим соправителем и преемником. Церемония состоялась в 813 году в Ахене, а в 814-м Карл умирает, оставив после себя гигантскую империю, о которой его франки раньше и помыслить не могли, но при этом слабую потому, что ее новому правителю, набожному и добродушному, недостает твердости; потому, что угрозу ей несут как неповиновение вельмож, так и ненависть внешних врагов, и, наконец, потому, что папа, обращавшийся с Карлом как с равным, на Людовика смотрит свысока. «Единая Святая церковь, — говорит понтифик, — составляет единое тело, главой которого является Христос, но которое само разделяется на две ипостаси — духовную и царственную». Папа и император — две половинки Господа Бога… Это начало бесконечного соперничества.
Папы и императоры
Каролинги
Империя Каролингов была сооружением внушительным, но при этом странным и хрупким. Она зиждилась вся целиком на личности Карла Великого, короля и императора, вершителя как нравственной, так и религиозной власти, римского императора, всем сердцем преданного, как Август, невиданному доселе государству. Этот мощный дух пробудил на Западе идею централизованной власти, способной возродить религию, укрепить правосудие и создать культуру. После смерти Карла Великого идея христианского сообщества на Западе показалась королям и племенным вождям, с их ограниченным мышлением, не слишком удачной.
Чтобы возрожденная франками Римская империя продолжила свое существование, нужен был еще один великий человек. Власть же досталась боязливому монаху. Людовик Благочестивый (814–840) был человеком добродетельным, медлительным и ленивым. Он боялся греха, а такой страх часто бывает губителен для короля, которому трудно делать свою нелегкую работу и одновременно печься о спасении своей души. Публичные исповеди и покаяния, к которым Людовик питал слабость, были весьма достойны, но выставляли короля в смешном свете в глазах его войска. С другой стороны, Людовик был франком и хранил верность германским обычаям, требовавшим раздела наследства между сыновьями почившего монарха. Империя была для него семейной вотчиной. И он не только поделил ее между тремя своими сыновьями от первого брака — Лотарем, с которым он сам разделил трон, Пипином (которому суждено было умереть, не дожив до старости) и Людовиком Немецким, которому досталась восточная часть королевства, — но, женившись вторично на молодой гордячке Юдифи Баварской, дочери графа Вельфа, родившей ему сына Карла Лысого, решил выкроить четвертое королевство и для этого «последыша».
