Тохтамыш отнесся к Севиным предложениям серьезно, и работа закипела. Однако ему пришлось давать взятки, не деньгами, конечно, – денег у Тохтамыша было столько, что потратить их в Советском Союзе он не мог физически, а подарками, в знак уважения.
Начались бесконечные, изматывающие поездки по республике. Помотавшись так какое-то время, Сева понял, что ему необходим партнер, с которым будет не так скучно проводить время вдали от дома и своей привычной московской жизни. Он больше не мог выдерживать долгих застольных бесед с номенклатурными идиотами. Это был тяжкий труд – каждый раз придумывать, о чем говорить, что врать, изображать дружбу, когда тебя от человека просто тошнит, и смеяться тихонько про себя. Он отводил душу только в телефонных разговорах с Женей, пересказывая ей во всех деталях свои приключения.
– Тебя могут посадить! – постоянно повторяла Женя.
– Вот ведь все ты меня тюрьмой пугаешь. Я занимаюсь совершенно законным делом. По какой статье меня могут посадить?
– Да хотя бы за тунеядство. Ты же не работаешь нигде официально.
Женя была права. Свою трудовую книжку Сева из Подольска забрал. Как только он начал зарабатывать в Узбекистане, то сразу перестал выполнять официальный план, и его собирались уволить. Он ушел по собственному желанию и дома положил книжку в шкаф.
– Ты забыла мое любимое – «нетрудовые доходы», статья 153 УК РСФСР. Нетрудовые! А ведь я пашу как вол. Ты, кстати, знаешь, в каком еще государстве была уголовная статья о нетрудовых доходах? – Сева замолчал, но ответа не дождался. – Запрет на «нетрудовые и легкие доходы» был частью официальной программы НСДАП «25 пунктов». Пункт одиннадцатый, если мне память не изменяет. Не случайно эта партия называлась социалистической и рабочей.
– Ты доиграешься! – Женя бросила трубку.
Ради приятной компании Сева был готов поделиться частью своих заработков. Ведь совсем другое дело, когда есть зритель: тогда можно развернуться вовсю, а потом вместе поржать, смакуя детали. На роль компаньона Сева выбрал Леню Палкера. С Палкером они дружили с тех пор, как вместе работали в институте экспериментальной биологии. Палкер был кандидатом наук и по-прежнему работал в той же лаборатории.
Как он отпросится у себя в институте и уедет в Ташкент, Севу не интересовало.
– Чтобы через час был на Пушкинской, – скомандовал Сева, – оттуда вместе поедем в аэропорт.
Палкер что-то промекал в ответ. Он вообще разговаривал очень медленно и между словами делал долгие паузы, видимо, обдумывая, что сказать в следующем предложении.
– Мне совершенно не интересно. Если через час тебя не будет, я улетаю один. – С этими словами Сева повесил трубку.
Через час Палкер был на месте. Запыхавшийся потный, под стать фамилии худой и длинный как палка, с вытянутым лошадиным лицом. Одет он был в потрепанный костюм советского производства с пузырями на коленях и локтях и вылинявшую от постоянных стирок рубашку.
– Ты бы надел другой костюм, мы все-таки в командировку в восточный город едем, – сказал Сева, оглядывая Палкера. – Там обращают большое внимание на то, как человек одет.
– У меня только один костюм, – меланхолично отозвался Палкер.
– А рубашка другая есть? У этой уже воротничок истрепался.
– Зато мягкий, шею не трет.
Сева вздохнул. У важного человека – а Савелий Матвеевич был важным человеком в Ташкенте – не может быть таких подозрительных друзей. Придется Палкера одевать.
– Леня, не потому, что как-то неуважительно к тебе отношусь, но просто для дела нужно: Значит, я – начальник. А ты у меня типа шестерка. Так что ты будешь носить за мной портфель.
Палкер согласился, куда же он денется. Номер люкс и лучшие рестораны города за счет Севы компенсировали ношение портфеля с лихвой. Тем более что у Палкера была актерская жилка, а все, что происходило с ними в Ташкенте, очень напоминало театр. Сева рассказывал директорам про решения пленума и наглядную агитацию, торговался с бухгалтерами, а Палкер сидел в сторонке и тихонько посмеивался. Он к этому моменту свою роль уже сыграл. Когда они приезжали на место встречи, Палкер выходил из машины первым и открывал Севину дверь. Сева вылезал, не глядя на него, и направлялся ко входу в здание своей решительной походкой. Палкер следовал за ним на расстоянии в несколько шагов, с портфелем в руках. Жили они с Палкером душа в душу, но один раз между ними вышла размолвка. Палкер захотел поехать на экскурсию по древним городам великой империи Тамерлана. В трехдневный автобусный тур входили Ургенч, Хива, Самарканд и Бухара. Заплатить за экскурсию должен был, по его мнению, Сева.
– Ты хочешь, чтобы я дал денег? Я тебя позвал быть со мной, помогать мне. А ты собираешься свалить, да еще и денег хочешь. Не дам.
– Ты мне даже Ташкент по-настоящему не дал посмотреть! – возмутился Палкер.
– Говорю же тебе, в Ташкенте все как в Москве, нет только московских фарцовщиков и московских проституток. А все остальное то же самое.
– Я тогда на свои поеду, – для патологически скупого Палкера, который дома питался только кашами, это было невероятное заявление.
– Можешь ехать на свои, – пожал плечами Сева. – Но возвращаться тогда сюда ко мне не надо. Сразу вали в Москву.
Палкер обиделся и замолчал, но ни на какую экскурсию не поехал.
В качестве компенсации за несостоявшуюся поездку Сева повел Палкера в Яму.
– Ты чувствуешь, какие ароматы? – не уставал восхищаться он. – Божественные: запах жареного мяса и специй. Фантастика, Багдад, пещера Аладдина!..
Палкер согласился.
Они заказали по двадцать пять палочек сарпанжа – шашлыка из баранины и кабоб жигар – шашлыка из телячьей печени, шурпы литра на два и бутылку водки.
– Можно умирать, жизнь прожита не зря, – сказал Сева, отдуваясь.
– Все равно я тебе никогда не прощу, что из-за тебя я не поехал в Ургенч, – ответил Палкер, отставил тарелку и вытер пот с лица.
– Да чего тебе сдался этот Ургенч? Дыра дырой, – искренне удивился Сева.
– Это древняя столица Хорезма. Интересно посмотреть.
– Да что там смотреть? Хорезмом и древностью там не пахнет. Все это я видел, и единственное интересное место во всем городе, нет, скорее, поселке городского типа, – это где за базаром горох с мясом делают. Очень вкусный. Я, чтобы тебе было известно, осматриваю достопримечательности народные – кабаки.
Небольшая лекция о кабаках, которую устроил Сева Палкеру в Яме
Человек, который не на сто процентов советский, то есть ходит на демонстрации и сидит на собраниях, но ни черта в это не верит, вынужден приспосабливаться к условиям, в которых он живет. Совершенно нет мест, где можно встретиться, а молодым людям – я имею в виду людям до пятидесяти, – хочется где-то посидеть и выпить. Так было всегда, есть и будет. Здесь надо понять следующую социологическую вещь, Леня, и ты как ученый должен со мной согласиться – люди на Земле рождены не одинаковыми, они разные. Один рождается блондином, другой брюнетом, и блондин хоть в задницу себя отымеет, но брюнетом не станет. Люди поделены на страты, и нормальное человеческое желание – подниматься вверх по социальной лестнице. Что такое подниматься? Это значит, человек хочет выделяться на фоне своей социальной группы, в которой он оказался в силу происхождения, образования, материальных достижений или неуспехов, своих интеллектуальных и физических возможностей.
