Не описать словами, как быстро мы привязались друг к другу. Мы часами висели на телефоне и не могли наговориться. Мама была замужем, она потеряла сына, и у нее была дочь по имени Деб. А еще они с мужем усыновили мальчика из Вьетнама. Мама окончила колледж в пятьдесят три года. В свою очередь я подробно рассказала ей о своей жизни.
По велению судьбы мы нашли друг друга в эру электронных технологий, и однажды кто-то из телевизионного шоу Фейт Дэниелс увидел в газете Омахо статью о нашем воссоединения и немедленно пригласил нас на съемки. Уверена, это смотрелось здорово на экране: море объятий, море слез.
День благодарения мы отпраздновали вместе с новой семьей у нас в Юте. На Рождество я полетела в Гранд-Айленд, штат Небраска, чтобы провести с мамой две недели.
Я слишком религиозна, чтобы верить в совпадения. Казалось, все было предопределено. У нас было время узнать друг друга и стать родственными душами, прежде чем мама заболела и умерла.
Эти полтора года с мамой стали бесценным подарком. Пусть правда принесла мне боль, я благодарна судьбе, что все так случилось.
И у меня изменился взгляд на объявления в газетах. Там можно найти не только работу или подержанный автомобиль. Порой там можно найти свое сердце.
Четыре ангела
Явыглянула из заднего окна машины скорой помощи. Мы покинули больницу и направлялись домой. Я медленно поглаживала тыльную сторону ладони матери, стараясь успокоить и ее, и себя.
Мама тихо дышала. Я смотрела на ее неподвижное иссохшее тело с огромным раздутым животом и вдруг заметила едва уловимое, неточное движение. Затаив дыхание, я смотрела, как она умирает, и меня охватывало оцепенение.
В отчаянии я стала молиться: Господи, пожалуйста, подожди, пока мы не доедем до дома. Пусть это случиться в ее постели, в мире.
– Ты хотела поговорить о чем-то особенном? – спросила мама надтреснутым голосом.
Ее гортань была настолько надорвана из-за всех этих трубок, что даже самые простые слова звучали невразумительно и искаженно.
Я молчала, разглядывая свои руки, прижатые к коленям.
– Обо всем, мам. Я просто хочу поговорить обо всем.
Обо всем малом и великом, что произойдет в моей жизни, – крутилось у меня в голове. – Мне нужен твой совет, как воспитывать дочь, твою первую внучку. Она сейчас слишком мала, чтобы помнить тебя, и ей придется обращаться к моей памяти. Давай поговорим о том, как мне жить без тебя – моей единственной безопасной гавани, как мне жить без твоей безусловной любви.
Я ощущала горечь невысказанных слов на языке, но продолжала молчать. Чем они могут помочь?
– Я знаю, – сказала мама.
Этот чужой голос был наполнен невероятной грустью. Казалось, мама прочла мои мысли.
Я пристально посмотрела на нее и поразилась тому, как изменились ее глаза. В невероятно голубых, цвета океана глазах моей матери стояли бледно-желтые слезы смерти. Когда это случилось? Прошлой ночью? В считаные минуты, когда я спала? Что может быть хуже, чем потерять все самое ценное и наблюдать за угасанием?
– Опухоль стремительно растет. Ей осталось жить не больше суток, – сказал онколог, пряча глаза. – Смерть может быть очень мучительной, – добавил, глядя нам под ноги.
Была поздняя ночь, мы стояли в коридоре больницы. Рядом мои сестры, сбоку отец. К груди у меня был прижат блокнот, где я записала все наши вопросы к доктору. Нам казалось, что, если задать правильный вопрос, мы получим обнадеживающий ответ. Но сейчас ни один из вопросов не имел значения. Все они были стерты словом «смерть». И все же отец задал один:
– Переживет она хотя бы поездку домой?
Доктор бросил на отца взгляд. Я уже видела такой ранее, десять месяцев назад, когда был установлен диагноз и мама задала единственный вопрос. В кабинете стало так тихо, что я в буквальном смысле слышала, как разбиваются наши сердца.
– У меня есть хотя бы год? Хороший год? – спросила она, и лицо доктора стало таким же мрачным.
К сожалению, он оказался прав. Не прошло и года, и точно ничего хорошего с момента случившегося не было.
Отца передернуло при виде молчаливого послания на лице доктора. Затем он заговорил, и я словно вернулась на двадцать лет назад, в свое детство. Таким невероятно отчетливым, сильным голосом мог бы говорить Бог.
– Я заказал частную машину скорой помощи. Мы заберем жену завтра утром, как только она проснется. И я ожидаю, чтобы вы будете там и вытащите все эти чертовы трубки, каждую из них, чтобы она поехала домой как полагается – как полагается человеку, которого любят и за которым ухаживают.
– Да, конечно, – просто ответил доктор.
Он явно испытал облегчение. Ему больше ничего не надо было делать, и, более того, от него уже ничего не ждали. Оставалось, как говорится, перенести факел к финишной прямой.
– Мы уже проехали мост, дорогая? – спросила мама, удивляя меня своим тревожным пробуждением.
Я выглянула и увидела знакомые места. Мы снизили скорость, чтобы осторожно проехать через спящий город на восточной стороне Мэриленда. Здесь жили родители, с тех пор как ушли на пенсию несколько лет назад. Соседи вышли из дома, приветствуя нас и провожая взглядом машину скорой помощи.
Они всегда ее поддерживали. Именно так и живет провинциальное сообщество по сей день. В пять часов вечера ей оставляли еще теплую запеканку у порога, ухаживали за ее цветником, когда она проходила курс химиотерапии в больнице, срезали кусты у берега, чтобы она могла видеть воду прямо из постели. Люди – золото.
– Мама, мы почти доехали. Мы на вашей улице.
Машина медленно въехала на подъездную дорожку, и я увидела отца и сестер, стоящих перед входной дверью. На их лицах лежал отпечаток бессонной ночи, и у меня в горле встал ком. Так я и выглядела, все мы, наши лица обнажали преждевременную скорбь.
Как ужасно для нее запомнить нас такими. Как ужасно для нас запомнить ее такой. С ожесточением я бросилась к дверям, и когда они распахнулись, с трудом вылезла и не могла надышаться воздухом после дождя.
Я едва могу восстановить в памяти первые часы после возвращения мамы. Но ранний вечер запомнился примечательным событием. В какой-то момент прямо на наших глазах она вышла из своей комнаты. Такого не мог предвидеть ни один доктор. На следующее утро ее живот был абсолютно плоским. Она встала и сварила кофе всей семье. Мы просто не верили своим глазам.
– Прошлой ночью со мной было четыре ангела, – объявила она тихим, но уже внятным голосом.
В кабинете стало так тихо, что я в буквальном смысле слышала, как разбиваются наши сердца.
Мы с сестрами улыбнулись. Каждая из нас подумала, что мама приняла за ангелов своих дочерей. Были мы ангелами или нет, но мы по очереди дежурили ночью, следили за ее дыханием с помощью радио-няни.
