Голос бабушки дрожал от восхищения.
– Моя кукла была одета в розовое платье с кружевами. Особенно мне запомнилась ее юбка. Она была сшита из тонкого батиста, отороченного несколькими рядами кружев… И маленькие кнопочки на ее ботиночках были самыми настоящими. Для простой девочки с фермы получить такой подарок было настоящим счастьем. Мои родители наверняка очень экономили, чтобы купить мне эту чудесную куклу. Как же я была счастлива в то рождественское утро!
Глаза бабушки наполнились слезами.
– Я все утро играла с моей куклой. Она была такой красивой… Но потом произошло несчастье. Мама позвала нас на рождественский обед, и я положила куклу на стол в коридоре. Я вошла в столовую и вдруг услышала громкий звук.
– Я сразу поняла, что моя драгоценная кукла разбилась. Так и было. Ее платьице свешивалось с края столика, моя младшая сестра дотянулась до него и потянула куклу вниз. Когда я подбежала, моя прекрасная кукла лежала на полу, и ее лицо разбилось на мелкие кусочки. Моя мать пыталась склеить ее, но ничего не получилось.
Мы знали, что бабушкина младшая сестра умерла от воспаления легких через несколько лет после того, как уронила куклу. В глазах бабушки стояли слезы воспоминаний о потерянной кукле, о сестре и об ушедшем времени.
В тот вечер Меган вела себя очень тихо, но как только мы сели в машину, она воскликнула: «Мама, у меня есть идея! Давай купим бабушке на Рождество куклу, такую же, как та, которая разбилась. Тогда она сможет вспоминать о ней и не плакать».
Мое сердце переполнилось радостью и благодарностью к моей чуткой дочке. Но как найти точно такую же куклу?
Но, как говорится, главное – захотеть. Когда я рассказала о своей проблеме моим лучшим подругам, одна из них, Лиз, связала меня с местной умелицей, которая изготовила голову, руки и ноги из керамики, очень похожей на фарфор. Эту женщину я попросила нарисовать кукле лицо и сделать так, чтобы у нее были «голубые, открывающиеся и закрывающиеся глаза». В специальном магазине я заказала коричневые кукольные волосы и лайковую обтяжку. Мы с Меган купили ткань, кружева и ленту, которые с такой любовью описала бабушка. Лиз умела клеить и согласилась собрать куклу, а вторая моя подруга, Крис, помогла сшить одежду. Мы разыскали ботиночки с «настоящими пуговицами», а Меган написала историю потерянной куклы и нарисовала к ней картинки.
Наконец, работа подошла к концу. Нам казалось, что у нас все вышло идеально, хотя мы никогда не видели бабушкину куклу. Но вдруг наша кукла не похожа на старую и бабушка ее не «узнает»?
В ночь перед Рождеством мы с Меган вручили сидевшей в окружении детей бабушке наш подарок.
– Это тебе, – сказала Меган. – Но сперва ты должна прочитать историю, которую я написала.
– Прочти это вслух, – сказал один из ребят.
Бабушка начала читать, но после первой страницы ее голос задрожал, и она уже не могла продолжать. Меган сама прочитала историю. После этого открыли коробку.
Я никогда не забуду бабушкино лицо, когда она взяла куклу и прижала к груди. Она снова заплакала, но это были слезы радости. Сжимая куклу в объятиях, бабушка повторяла: «Она точная копия той, что у меня была».
Кто знает, может быть, она говорила так не только для того, чтобы нам было приятно. Может быть, нам и правда удалось сделать похожую куклу. Но когда я смотрела, как бабушка и ее восьмилетняя внучка вместе играют с куклой, я подумала, что бабушка почувствовала любовь, вдохновившую этот подарок. А любовь всегда выглядит одинаково.
Отвести друг друга домой
– Если мы позволим матери остаться, это будет настоящим преступлением.
Эти слова произносит по телефону мой брат. Я и сама понимаю, что нам придется перевести маму из ее дома, где она прожила почти 60 лет, в дом престарелых, расположенный в сотне километров. У нас есть неделя, чтобы собрать ее вещи. Мысленным взором я вижу, как мать стоит на своей кухне с желтыми стенами. Ее плечи опущены, она предчувствует что-то «плохое», но не может вспомнить, в чем это «плохое» выражается.
Мне становится горько от мысли, что последнюю неделю мама проведет в полном одиночестве, перед тем как ее «вырвут с корнем» из земли родного дома и «пересадят» в другое место.
На следующее утро я вылетаю к матери, чтобы помочь ей собраться.
Эти семь дней оказываются, пожалуй, самым грустным, сложным и полным переживаний временем в моей жизни.
По телефону мама сказала, что начала упаковывать вещи, но, приехав, я нахожу в ее спальне всего две картонные коробки. Они открыты, в одной лежат две тряпичные куклы, которые она сшила еще до замужества, в другой – несколько рулонов туалетной бумаги. На остальные сборы ей не хватило душевных сил.
– Рита, я не знаю, с чего начать, – жалуется мне мать, и я готова расплакаться.
Но мы не стали собирать ее вещи. За неделю, которую я провела с мамой, мы не сняли со стен ни одной картины, чтобы не нарушить привычный порядок. Я следую указаниям сестры: «Рита, ты – передовой отряд. Тебе надо просто быть с матерью, чтобы ей было легче. Мы сами все соберем и упакуем, договорились?»
Что можно сделать для того, чтобы поднять мамино настроение? Может быть, пройтись вокруг озера? Ей это непременно понравится. Мои первые оформленные детские воспоминания – как мать быстро шагает по дороге. Ей нравится ходить пешком, потому что это дает ей прилив энергии, она чувствует себя живой и полной сил.
Я помню жаркий августовский день. Мне девять лет. Мама идет в больницу, расположенную на другой стороне озера, чтобы родить мою сестру Мэри. Да, она шагает пешком в родильное отделение, и отец еле за ней поспевает. Тогда в нашей семье не было машины.
Когда все дети выросли, мать начала ежедневно гулять вокруг озера. Я приезжала к ней в гости, и мы гуляли вместе. Но в последние три-четыре года ее ноги распухли и болели, и она уже не могла гулять так много, как раньше.
В первый же день я спрашиваю ее: «Ты сегодня в состоянии пройтись?» И мама уверенно отвечает: «Да, конечно!» – словно она ждала моего вопроса. Дорога вокруг озера составляет примерно четыреста метров. Мы обходим озеро три раза. После каждого круга мы останавливаемся на пару секунд, и я спрашиваю мать, устала ли она. «Нет, пойдем дальше!» – отвечает она с улыбкой, как будто хочет показать: «Смотри, я еще на это способна!» Мы обе очень рады прогулке, и я удивлена ее силой и выносливостью. У матери очень гордый вид.
Но в следующие дни она едва передвигается по дому. Ей даже сложно садиться в машину и из нее выходить.
– Видимо, я переборщила с той прогулкой, Рита, – признается она.
В эти семь дней мы много смеемся и иногда плачем. Мы стараемся жить обычной жизнью. Иногда по утрам ездим на службу в церковь. Иногда приглашаем на обед ее друзей. Мы сидим в креслах в гостиной и смотрим на наш любимый пейзаж, на озеро и растущие по его берегам деревья. Мать обожает это озеро. Все мы его обожаем.
