Посмотри же, Фарра, и на другой символ, в центр коего ударяет сия ж Езекиина речь. Взгляни сюда!
Фарра. Вижу. На самом верху камня, в середине моря стоящего, стоит какая-то птичка. Камень схож на сиренский.
Израиль. Как ему быть сиренским, когда голос символов есть таков: In constantia quiosco, сиречь «На незыблемости почиваю».
Какая верность на сиренском, волнами покрываемом? Сей есть каменный холм вечного, возникший из-под вселенского потопа, на котором упокоился Ноев голубь, с таким благовестием: Inveni portum Jesum. Caro, munde, valete! Sat me jactastis. Nunc rnihi cerfca quies, сиречь «Прощай, стихийный потоп! Я почию на холмах вечного, обретя ветвь блаженства».
Вот тебе Ноев голубь! Послушай голоса его: «Лета вечные помянул и научился». «Поставь на камень ноги мои». «На камень вознес меня ты». «Господь – утверждение мое и камень мой».
Вот еще голубь: «С усердием гоню, к намеренному теку».
И как достигну воскресения мертвых? «Разумели мы по плоти Христа, но ныне к тому не разумеем». Пожалуй, посмотри мне и на сына Ионина, сиречь голубиного. «Блажен ты, Симон, сын Ионин. Ибо плоть и кровь не явили тебя (меня), но отец мой, который на небесах… Ты камень (кифа), и на сем камне утвержу всю церковь мою…»
Слыхал ли ты о Данииловом камне? Се он есть. Слышал ли замок апокалиптичный? Се он есть. Слышал ли рай? Вот он тебе! Слыхал ли о земле дивной, что от воды и посреди воды? Вот же тебе обетованная земля! Вспомни евангельский Маргарит. Вспомни обретенную драхму. Вспомни освобождение, исцеление, воскресение и проч. и проч. и проч. Все сие и все пророческие музы, как правилучные стрелы молниины, в сей святой и единый камень ударяя, путеводствуют. Видишь, Фарра, в какую гавань доплыла речь Езекиина! Не дерзай же хулить птиц Ноевых. Они поют тихо, но голос тонок их, остер и высок. А сирены, как лебеди, возносят громко крик, но, по пословице, «Высоко полетела, да недалеко села».
Фарра. Право, я влюбился в ваши птички. Ковчег ваш подобен троянскому коню. Выпустите мне еще хоть одну. Люблю, что поют двое: одно в уши, другое в разум, как написано: «Двое их слышал». Теперь вижу, что не пустая древняя та притча: «Глуп, кто двоих насчитать не умеет». Видеть кошелек – не знать, что в кошельке, – сие есть видя не видеть. Видно, нужно везде видеть двоих. Видеть болвана – не знать, что в болване, есть не знать себя. Сирены поют воду, а ваши птицы – воду и гавань. Вода есть кошелек, а гавань есть империал. Тело есть вода и кожа, в которую одет истинный наш Адам.
Даниил. О Фарра! Начал ты издавать благоухание. «Сот искапают уста твои, невеста». Вот сей-то coт закупорит тебе уши противу сирен.
Фарра. Выпусти. Даниил, еще хоть одну мне райскую птицу.
Даниил. Изволь! Еще ты такой не видал. Лови ее! «Еродий на небесах познал время свое».
Фарра. Дичину ты выпустил. Я и имя ее впервые слышу. Скажи мне, какой сей род есть птицы еродий?
Даниил. У древних славян она еродий; у эллинов – пеларгос, у римлян – киконпа, у поляков – боцян, у малороссиян – гайстер, похожа на журавля. Еродий
[92] – значит боголюбный, если слово эллинское. Но что в том нужды? Брось тень, спеши к истине. Оставь физические сказки беззубым младенцам. Все то бабье: и баснь, и пустошь, – что не ведет к гавани. Секи скорее всю плоть по-израильски. Сержусь, что медлишь на скорлупе. Сокрушай и выдирай зерно силы Божией. Еродий знаменует веру во Христа, а яснее сказать – израильское око, видящее двоих, – вот тебе гайстер. Будь здоров с ним! С небес перепел…
Фарра. Конечно ж, есть причина, для чего взят он в образ сей.
Даниил. Конечно, троякая вина сему есть: 1-я – что гнездится на кирхах; 2-я – что съедает змей; 3-я – что в старости родителей кормит, хранит и носит. Кирха – значит двор Божий. «Сколь возлюблены селения твои…» «Птица обретает себе храмину…» «Там птицы возгнездятся». «Еродиево жилище предводительствует». Еродий всегда на высших местах – на шпилях и на куполах гнездится, будто предводитель прочим птицам. «Блаженны живущие в доме твоем». Вот тебе еродий: «Едино просил от Господа» и проч. Вот еродий: «Обретает его Иисус в церкви». А сии тебе разве не предводительствующие суть еродий? «Взошли на горницу, где были пребывая, Петр и Иаков, и Иоанн, и прочие единодушно вкупе. II был внезапно с небес шум… и исполнилися все духа святого, и начали говорить иными языками…» Вот что в сей птице великое! «Познал время свое». Видно, что она познала двое – время и время. О, кто сей прекрасный еродий есть! – послушай его: «Се зима прошла, дождь (потоп) отошел, отошел себе, цветы явилися на земле» и проч. Видишь ли, что знают и куда летят Ноевы птицы? К Авраамовому заливу и к гавани той: «Господь пасет меня…»
На, вот тебе стадо и бестолковых гайстров: «Лицо небесное умеете рассуждать». «Горе вам, смеющимся ныне!»
Фарра. А почему ты их назвал бестолковыми? Ведь их за прогностики Христос не осуждает.
Даниил. Они через солнце разумеют разумно непогоды, но не прозорливы узреть второе время, сиречь Царствие Божие. Надобно знать с Даниилом время одно и время второе. Из сих полувремен все составлено. «И был вечер, и было утро – день един». Одно время есть плакать, а второе время смеяться. Кто одно знает, а не двое, тот одну беду знает. Вот еще бедные гайстры! «Взалчут на вечер…» «Возволнуются и почить не смогут». О безумно возгнездившихся сих гайстрах можно сказать:
Их твердь – одна вода,
В средине их – беда.
Смеяться ныне и веселиться здесь – значит не видать ничего, кроме тьмы и стихийной сени. «Горе вам, смеющимся ныне». И когда Петр сказал: «Добро нам здесь быть», тогда вдруг обличен: «Не знающий, что говорит». Он разделял Моисея от Илии, Илию от Христа, не познав еще истинного человека, кроме человеческой плоти или стени. А когда проснулся, тогда сделался мудрым еродием и, познав двоих, познал истинного, сверх человеческой сени, человека, который есть един во всех и всегда. «Пробудившись, видели славу его». «Обрелся Иисус един». «Он есть всяческое во всем». Простой еродий на одних небесах видит двойное время: стужу и теплоту, зиму и весну, покой и досаду, а тайный еродий, сиречь Израиль, сверх стихий и сверх самого тонкого воздуха видит тончайшее второе естество, и там сей еродий гнездится. «Что мне есть на небесах? И от тебя что захочу на земле?» Сие второе естество, что в стихиях или кроме стихий, Бог знает. Однак Израиль познал оное.
Фарра. О Даниил! Ей, понравились мне твои гайстры. Выпусти еще хоть одного!
Даниил. Разве и тебе хочется быть гайстром?
Фарра. Вельми хочется, но да не бестолковым же.
Даниил. И мудрый часто претыкается. «Такое время с вами я, и не познал ты меня, Филипп?» «Не можешь ныне по мне идти». «Отвержешься меня трижды». Дай Бог, чтобы ты был в лике сих гайстров: «Сей есть живот вечный, да знают тебя, и его же послал ты…» Вот предводитель и царь их! Послушай его: «Дух Господен на мне…» Наречи лето Господнее приятное и день… Вот и сей не последний: «Се ныне время благоприятно! Се ныне день спасения! Вот сколь нужно слово сие! Γνῶϑι ϰαιϛóν. Nosce tempus – „Познай время“». «Еродий познал время свое – горлица и ласточка… О еродиево жилище! Блаженно ты! Не то ли оно? По земле ходящие, обращение имеем на небесах». «Праведных души в руке Божией…» «Боже сердца моего! Душа моя в руке твоей». «Под сень его возжелал и сел…» «Авраам рад бы видеть день мой, и увидел, и возрадовался». «Им же отворилися очи, и познали его, и тот невидим был им». Да избавит же тебя Господь от тех юродов.
