После назначения наркомом внутренних дел Николая Ивановича Ежова загранаппарат менялся буквально на глазах. Резидентов и их помощников отзывали в Москву одного за другим. В лучшем случае отстраняли от работы, в худшем арестовывали. Вот поэтому парижский резидент боялся московского начальства. Понимал: операция пройдет неудачно — придется возвращаться домой.
К тому времени Сергей Шпигельглас получил специальное звание майора госбезопасности. Майор госбезопасности был выше по званию, чем обычный армейский майор.
Седьмого октября 1935 года появилось постановление ЦИК и Совнаркома СССР о введении специальных званий начальствующего состава Главного управления государственной безопасности НКВД. Майор госбезопасности носил в петлицах один ромб — как комдив, то есть приравнивался к генералу. Офицеры госбезопасности ходили в гимнастерках защитного цвета и синих брюках. Петлицы были крапового цвета. На рукав гимнастерки нашивался знак красного цвета с изображением серпа и молота, на которые вертикально накладывался меч.
За границей чекисты формы не носили, но все знали, насколько влиятелен Шпигельглас. Он предложил Теодору Малли два варианта на выбор. Ударить Порецкого утюгом по голове в его гостиничном номере и инсценировать ограбление. Или отравить во время совместной трапезы в кафе и распрощаться раньше, чем тот уйдет в мир иной.
Малли дружил с Порецким и отказался от поручения. На следующий год его арестовали, приговорили к смертной казни и в тот же день расстреляли…
Вместо Малли из Москвы вызвали специалистов по «мокрым делам». Павел Анатольевич Судоплатов, который, занимаясь в НКВД такими делами, дослужился до генеральского звания, в своих воспоминаниях назвал имена убийц Порецкого — двух сотрудников Иностранного отдела, их отметили орденами Красного Знамени.
Один из них, Ролан Аббиат, родился в Англии, его отец был профессором консерватории. С начала 1930-х годов работал на советскую разведку. После убийства Рейсса переехал в СССР, получил орден и гражданство. Работал в ТАСС под именем Владимира Сергеевича Правдина. В Великую Отечественную войну его как англоговорящего журналиста командировали в Соединенные Штаты. Когда после войны вскрылся масштаб советской разведывательной сети в Северной Америке, его вернули в Москву. В 1953 году о нем вспомнил Судоплатов, вновь зачислил Ролана Аббиата в кадры госбезопасности. Аббиат умер в 1970 году.
Второй, Борис Мануилович Афанасьев (настоящая фамилия Атанасов), родился в Болгарии, член компартии, после попытки убить болгарского министра бежал в Советский Союз. С 1932 года служил в Иностранном отделе. Участвовал в краже архива Льва Троцкого и в похищении генерала Миллера. В 1947-м его убрали из органов. В 1953 году, после смерти Сталина, тоже вернули в кадры, после ареста Берии опять уволили. Нашли ему другую работу — заместителем главного редактора журнала «Советская литература» на иностранных языках. Он умер в 1981 году.
В военной разведке Порецкий служил заместителем Вальтера Кривицкого. Через месяц после убийства своего заместителя Кривицкий получил указание срочно вернуться в Москву. Понимая, что его ждет, попросил политического убежища во Франции. В 1938 году переехал в США. Написал книгу «Я был агентом Сталина». В феврале 1941 года ушел из жизни при не выясненных до конца обстоятельствах.
Операция с генералом Миллером была посложнее, так что в помощь Шпигельгласу из Мадрида прибыл руководитель представительства НКВД в республиканской Испании Александр Михайлович Орлов. Из Москвы прислали Вениамина Семеновича Гражуля, который после Гражданской войны служил в особых отделах, а в 1930-е годы использовался как нелегал. Репрессии обошли Гражуля стороной, в войну его перевели на преподавательскую работу. Из «парижан» привлекли заместителя нелегального резидента во Франции капитана госбезопасности Михаила Васильевича Григорьева, оперативный псевдоним «Александр». Его имя еще встретится на страницах этой книги.
Резидент в Париже Станислав Мартынович Глинский, который принимал участие в захвате Бориса Савинкова и получил за это орден Красного Знамени, ровно за месяц до операции был внезапно отозван в Москву. В Париже он работал с 1934 года. Уезжал Глинский в отличном настроении, но на родине был арестован как «польский шпион» и в декабре расстрелян. Его жене дали десять лет лагерей. Она отсидела свой срок полностью, вернулась в 1947 году в Москву. Ее вновь арестовали и отправили в Воркуту, она умерла по дороге.
Следы генерала теряются
Парижская резидентура информировала Центр о ходе расследования по делу Плевицкой и Скоблина. Сергей Николаевич Третьяков по-прежнему прилежно записывал всё, что говорилось в штабе РОВСа.
Менявшие друг друга работники центрального аппарата советской разведки, повинуясь резолюции начальства, в личное дело «Иванова» подшивали копии донесений и писем Сергея Николаевича Третьякова, шифровки из резидентуры, относящиеся к его работе. Это чисто деловые бумаги, и с каждым годом, отражая, видимо, процесс кадровых перемен на Лубянке, они становятся всё суше и стандартнее.
Читая составленные по «форме» сообщения, не просто представить себе, что чувствовал и о чем думал бывший крупный промышленник, бывший министр великой державы, день за днем, месяц за месяцем, год за годом, запираясь с утра в своей комнате, чтобы надеть наушники и разобрать, о чем этажом ниже говорят его бывшие соратники по Белому движению. Они вместе покинули Россию, вместе вели борьбу против советской власти, а теперь оказались по разные стороны баррикад…
Пятого октября 1937 года адмирал Кедров приказом № 32 по 1-му отделу РОВСа образовал Особую комиссию по делу Скоблина под председательством генерала от кавалерии Ивана Георгиевича Эрдели. В нее вошли: генерал-лейтенант Николай Михайлович Тихменев (он воевал и с японцами, и под командованием Брусилова в Галиции, и у Деникина; в Париже руководил «Союзом ревнителей памяти Николая II»), Сергей Дмитриевич Тверской (последний губернатор Саратовской губернии, глава Гражданского управления в правительстве юга России), Иван Иванович Тхоржевский (в Первую мировую войну управляющий канцелярией Министерства земледелия, камергер двора его императорского величества, он же поэт-переводчик), обязанности секретаря исполнил полковник граф Дмитрий Сергеевич Шереметев (один из немногих близких друзей императора с детских лет).
Двадцать восьмого февраля 1938 года комиссия Эрдели представила отчет. В Москве сразу же узнали, к каким выводам пришли в самом РОВСе, — Третьяков доложил.
«Материал „Петьки“ от 28 февраля 1938 года:
Похищение генерала Миллера было тщательно подготовлено и приведено в исполнение агентами ГПУ в Париже. У комиссии нет ни малейшего сомнения, что похищение генерала совершено большевиками.
Скоблин был квалифицированным предателем, уже давно работающим на большевиков и широко ими оплачиваемым.
Скоблин, по мнению комиссии, сообщников не имел, так как в таких делах, как похищение людей днем в большом городе, надо опасаться каких-либо пособников и помощников, могущих разболтать секрет раньше времени. Скоблин был одиночкой, действующей по указаниям ГПУ.
