в-четвертых, донес о готовившемся убийстве Троцкого Миллером-Драгомировым-Харжевским и Фоссом;
в-пятых, выдал организацию по подготовке убийства Литвинова;
в-шестых, разоблачил работу РОВС’а из Румынии на СССР (дело Жолондковского)».
На волосок от провала
Профессиональная жизнь агента редко бывает долгой. Чем активнее он работает, тем большей опасности подвергается. Деятельность Плевицкой и Скоблина была успешной во многом потому, что им удавалось умело использовать противоречия между различными группировками внутри РОВСа, доходившие до открытой вражды.
В среде военной эмиграции шла борьба за власть, за влияние, за близость к генералу Миллеру, единолично распределявшему должности и деньги.
Лавируя в половодье интриг, Скоблин стремился сохранить независимость, поэтому каждая группа пыталась привлечь его на свою сторону, щедро делясь информацией и замыслами. И всё же генерал Скоблин, пользовавшийся искренним расположением председателя РОВСа Евгения Карловича Миллера (высоко ценившего талант Плевицкой), нажил себе немало недоброжелателей.
Кроме того, после каждого провала задуманной РОВСом акции составлялся список тех, кто знал об операции и мог ее выдать. С некоторых пор в каждом из этих списков фигурировал Скоблин. Наступил момент, когда подозрения контрразведки РОВСа, интриги недоброжелателей и реальные просчеты советской разведки поставили Николая Владимировича в трудное положение.
Берегли его, берегли, да и не уберегли!
Как сказано в письме Иностранного отдела ОГПУ, сотрудники берлинской резидентуры, подчиненные «товарища Артема», совершили грубейшую, непозволительную ошибку, грозившую расшифровкой Скоблина и Плевицкой.
«Артем» — оперативный псевдоним Бориса Давидовича Бермана.
Он служил в Красной армии. С 1923 года в ВЧК. В 1931 году был назначен резидентом в Германию. Его ждала большая карьера. Он станет первым заместителем начальника внешней разведки, в 1937-м — наркомом внутренних дел Белоруссии, ему присвоят высокое звание комиссара государственной безопасности 3-го ранга. А в 1938-м арестуют и расстреляют. Его брат Матвей Берман сделает еще большую карьеру — начальник ГУЛАГа, заместитель наркома внутренних дел, нарком связи СССР. Его тоже расстреляют.
Так что же произошло?
Сотрудник советской разведки, занимавшийся эмиграцией, попытался в Берлине завербовать бывшего полковника Корниловского полка Бориса Марковича Федосеенко. Он в 1916 году окончил 2-ю Ораниенбаумскую школу прапорщиков. Участвовал в Первом кубанском Ледяном походе в составе пулеметной роты Корниловского ударного полка. В Добровольческой армии в 1-м броневом автомобильном дивизионе командовал бронеавтомобилем. В отличие от главных героев этой книги Федосеенко прожил долгую жизнь и умер в 1972 году…
Полковник казался подходящим объектом для вербовки. Работал таксистом, бедствовал. Ему предложили приехать из Парижа в Берлин для важного разговора. Провели с ним вербовочную беседу, нарисовали заманчивые перспективы. Федосеенко сначала вроде как согласился, а потом, возможно испугавшись разоблачения, в мае 1932 года доложил обо всём председателю РОВСа Миллеру.
И в это дело зачем-то втянули Скоблина. Дабы предложение о сотрудничестве звучало убедительнее, вербовщик сказал полковнику Федосеенко:
— А ваш командир уже давно с нами.
Невиданное дело! Агенту никогда не называют имена других! Это одно из базовых требований конспирации. Борис Федосеенко сказал Миллеру, что Скоблин состоит у большевиков на службе. Миллер ему не поверил и выставил за дверь. Но растерянный и обозленный полковник говорил по всему эмигрантскому Парижу о том, что генерал Скоблин тоже работает на советскую разведку.
Такие слухи не редкость в эмигрантской среде. Заметных эмигрантов обвиняли в том, что они агенты ОГПУ, — это был обычный способ сведения счетов. К Федосеенко в РОВСе относились плохо, а к Скоблину, наоборот, прекрасно. Но скандал выплеснулся на страницы эмигрантских газет, и можно себе только представить, что испытали Скоблин и Плевицкая.
Обиженный отказом Миллера поверить ему, Борис Федосеенко отправился в полицию. И сообщил, что, по его мнению, русский эмигрант, стрелявший в президента Франции, — советский агент.
Шестого мая 1932 года президент Франции Поль Думер приехал в особняк Ротшильда в Париже, чтобы участвовать в благотворительной продаже книг писателей, участников Первой мировой войны. К президенту прорвался человек высокого роста в теплом пальто и пять раз выстрелил в него из пистолета прежде, чем полицейские его разоружили.
Пули попали президенту в голову, 67-летний Поль Думер был смертельно ранен. Он умер 8 мая, не поняв, за что его убили. Президентом он стал всего год назад. Четверо его сыновей погибли на фронте в Первую мировую.
Убийцей оказался Павел Тимофеевич Горгулов, казак станицы Лабинской на Кубани. Он называл себя главой русской национал-фашистской партии. Мечтал развязать новую мировую войну ради свержения большевиков. Горгулов был антисемитом, считал, что Франция попала в руки жидомасонов. Поэтому убил французского президента.
Двадцать пятого июня 1932 года начался суд.
Эмигрант Лев Дмитриевич Любимов, сын сенатора, так описывал убийцу: «Изуродованное русское лицо, русский выговор. А в глазах, едва видных из-под кровоточащих отеков, — мелькающая быстрыми вспышками глупая, безумная, жуткая гордость. Выше ростом державших его полицейских, он стоял, словно какое-то чудовище, грозно и неумолимо наседающее на всех нас, слушающих его в оцепенении».
«Преступление было совершено исступленным, отчаявшимся эмигрантом, находившимся на грани безумия, — рассказывал писатель Илья Григорьевич Эренбург, присутствовавший на процессе в качестве корреспондента „Известий“. — Три дня я глядел на Горгулова, слушал его страстные и нелепые выкрики. Передо мною был человек, которого мог бы выдумать в часы бессонницы Достоевский.
Он кончил в Праге медицинский факультет и работал по своей специальности в небольшом городке Моравии. Это было удачей — сколько русских эмигрантов стали чернорабочими или попросту нищенствовали. Но Горгулов был человеком, неспособным приладиться к скромному существованию в чужой стране. Повсюду ему виделись подвохи, унижения. После нескольких скандалов чехи лишили Горгулова права врачебной практики, и он перекочевал в Париж; здесь он познакомился с Яковлевым, который торговал дамскими чулками и выпускал газету „Набат“.
Успехи Гитлера в те годы вдохновляли многих. Яковлев, Горгулов с десятком единомышленников по воскресеньям собирались в рабочем кафе, подымали руки вверх и кричали;
— Русь, пробудись!
Французская полиция узнала, что Горгулов незаконно принимает пациентов; у него отобрали вид на жительство. Он ненавидел французов за то, что они ведут переговоры с большевиками, а его, честного казака, верного союзника, выслали из Франции. Где-то он прочитал, что Колчака „предали французы“. На стене его комнаты висел портрет Колчака. Горгулов написал на портрете две даты: день смерти русского адмирала и день предстоящей смерти французского президента…
