– Постарайся вразумить его мать. Чем больше я
об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что им стоит положиться на ФБР и программу
защиты свидетелей. Черт возьми, они же ничего не теряют, если ФБР начнет
задействовать эту программу! Убеди ее, что у них будет надежный зонтик.
– Попытаюсь. Я побуду с ней подольше в эти
выходные. Может, к понедельнику все и решим.
– Тогда до понедельника.
Реджи подмигнула ему и отошла. Клерк протянул
ей копию постановления, и она покинула зал суда.
Глава 31
В половине пятого в пятницу Томас Финк, прямо
с самолета после очередного путешествия в Мемфис, вошел в кабинет Фолтригга.
Уолли Бокс, как верный пес, сидел на диване, составляя, как предположил Финк,
очередную речь для их босса или сообщение для прессы по поводу ожидаемых
обвинительных заключений. Ноги Роя в носках лежали на столе, между щекой и
плечом зажата телефонная трубка. Он слушал, закрыв глаза. Весь день был полной
катастрофой. Лемонд поставил его в неловкое положение в суде. Рузвельту не
удалось разговорить мальчишку. Ох уж эти судьи!
Финк снял пиджак и сел. Фолтригг закончил
говорить по телефону и повесил трубку.
– Где повестки Большого жюри? – спросил он.
– Я лично передал их судебному исполнителю в
Мемфисе и строго наказал не вручать, пока мы не дадим “добро”.
Бокс покинул диван и сел рядом с Финком.
Нельзя допустить, чтобы разговор шел без него.
Рой потер глаза и пригладил волосы.
Огорчительно, на редкость огорчительно.
– Так что, по-твоему, мальчишка собирается
делать, Томас? Ты там был, видел мать ребенка, слышал ее голос. Что произойдет?
– Не знаю. Ясно, что в ближайшее время
мальчишка разговаривать не собирается. И он, и его мать напуганы до смерти.
Смотрели слишком много фильмов по телевизору, где мафия разносила осведомителей
в клочья. Мать убеждена, что программа защиты свидетелей ненадежна. Она просто
в ужасе. К тому же у нее была чудовищно трудная неделя.
– Ах, как трогательно, – пробормотал Бокс.
– Мне ничего не оставалось, как послать
повестки, – печально произнес Фолтригг, делая вид, что его это ужасно огорчает.
– У меня не было другого выхода. Мы старались быть справедливыми и понимающими.
Попросили суд по делам несовершеннолетних в Мемфисе помочь нам с мальчиком, но
ничего не вышло. Пора привезти этих людей сюда, на нашу территорию, в наш зал
суда, и заставить их говорить. Разве ты не согласен, Томас?
Финн был не совсем согласен.
– Меня беспокоит юридическая сторона. Мальчик
находится под юрисдикцией суда по делам несовершеннолетних в Мемфисе, так что я
не могу точно сказать, что произойдет, когда он получит повестку.
– Все это так, – улыбнулся Рой, – но ведь суд
закрыт на выходные. Мы тут кое-где посмотрели и выяснили, что в этом вопросе федеральный
закон выше закона штата, верно, Уолли?
– Думаю, что так. Да, – кивнул Уолли.
– Еще я говорил со старшим судебным
исполнителем здесь. Я сказал, что хотел бы, чтобы он послал ребят в Мемфис за
мальчишкой завтра, и тот мог бы предстать перед Большим жюри в понедельник. Не
думаю, чтобы в Мемфисе стали мешать. Мы также договорились разместить его в
отделении для несовершеннолетних в городской тюрьме. Проще пареной репы.
– А адвокат? – снова влез Финк. – Вы не можете
заставить ее давать показания. Если она что и знает, то узнала это, представляя
мальчика. Так что информация конфиденциальна.
– Мы ее просто напугаем, – отмахнулся
Фолтригг. – Они с мальчишкой до смерти перепугаются в понедельник. Тут мы будем
руководить парадом, Томас.
– Кстати, о понедельнике. Судья Рузвельт
обязал нас явиться к нему в суд в понедельник в полдень.
Рой и Уолли покатились со смеху.
– Ему в понедельник будет очень одиноко, –
хихикнул Рой. – Ты, я, мальчишка, его адвокат – все мы будем здесь. Надо же,
какой болван.
Финку, однако, было совсем не смешно.
* * *
В пять Дорин постучала в дверь и гремела
ключом, пока не открыла ее. Марк, игравший на полу сам с собой в шашки,
немедленно превратился в зомби. Он сел на пятки и уставился на доску, как в
трансе.
– Ну как ты, Марк?
Марк не ответил.
– Марк, миленький, ты меня беспокоишь. Я
все-таки позову врача. Вдруг с тобой случится шок, как с твоим младшим братом.
Он медленно покачал головой и посмотрел на нее
скорбным взглядом.
– Нет, со мной все в порядке. Мне надо
отдохнуть.
– Съешь что-нибудь?
– Может, пиццы немножко.
– Конечно, малыш. Я закажу. Послушай, милый, у
меня дежурство кончается через пять минут, но я накажу Тильде, чтобы она
повнимательнее за тобой присматривала, ладно? Ты продержишься до утра, пока я
не вернусь?
– Может быть, – простонал он.
– Бедняжка. Нечего тебе здесь делать.
– Я справлюсь.
* * *
Тильда беспокоилась о нем куда меньше, чем
Дорин. Но и она заходила к Марку дважды, а во время своего третьего посещения
привела гостей. Она постучала и медленно открыла дверь. Марк только-только
собрался изобразить транс, как заметил двух крупных мужчин в штатском.
– Марк, эти люди – судебные исполнители из
Нового Орлеана, – объявила Тильда.
Марк стоял около унитаза. Комната неожиданно
показалась ему крошечной.
– Привет, Марк, – сказал первый. – Меня зовут
Берн Дубовски, я заместитель судебного исполнителя. – Говорил он четко и ясно.
Типичный янки. Но это было все, что заметил Марк. В руке Дубовски держал
какие-то бумаги. – Ты – Марк Свей?
Марк кивнул, говорить он не мог.
– Не бойся, Марк. Мы просто хотим вручить тебе
эти бумаги.
Мальчик взглянул на Тильду, ожидая помощи, но
она только пожала плечами.
– Какие? – спросил он нервно.
– Это повестка Большого жюри, она означает,
что ты должен предстать в понедельник в Новом Орлеане перед федеральным Большим
жюри. Тебе нечего беспокоиться, мы придем завтра и отвезем тебя туда.
В животе у Марка заболело, и ноги стали как
ватные. Во рту пересохло.
