– Дорин как раз об этом беспокоилась, – сказал
Дэнни, касаясь потного живота Марка. – Черт, да он весь мокрый.
Тильда пыталась нащупать пульс.
– У него просто сумасшедший пульс. Посмотри,
как он дышит. Вызови “скорую помощь”.
– Бедный малыш в шоке, да?
– Иди и вызови “скорую помощь”!
Дэнни протопал из комнаты так, что пол
затрясся. Тильда осторожно взяла Марка на руки и положила на нижнюю койку. Там
он снова свернулся и прижал коленки к груди. Пальца изо рта он не выпускал.
Вернулся Дэнни с блокнотом.
– Тут вот Дорин написала, что к нему надо
заходить каждые полчаса, а если есть какие сомнения, везти в больницу Святого
Петра и спрашивать доктора Гринуэя.
– Это я виновата, – чуть не плакала Тильда. –
Мне не надо было пускать сюда этих проклятых судебных исполнителей. Напугали
ребенка до смерти.
Дэнни присел на корточки рядом с ней и толстым
пальцем приподнял веко Марка.
– Черт! У него глаза закатились. Мальчишке
совсем плохо, – заявил он с серьезностью нейрохирурга.
– Принеси мокрую салфетку, – приказала Тильда,
и Дэнни повиновался. – Дорин мне рассказывала, что точно такое же произошло с
его маленьким братишкой. Они в понедельник видели всю эту стрельбу, оба там
были, так младший с той поры в шоке.
Дэнни протянул ей салфетку, которой она
вытерла лоб Марку.
– Черт, у него просто сердце сейчас
разорвется, – заметил он, снова присев на корточки рядом с Тильдой. – И дыхание
такое учащенное.
– Бедняжка. Надо было мне выгнать этих
судебных исполнителей, – сокрушалась Тильда.
– Надо было. Они не имеют права подниматься на
этот этаж. – В это время Марк застонал и дернулся. Потом принялся подвывать,
точно как Рикки, что их еще больше напугало. Это был низкий, однообразный,
равномерный вой, исходящий, казалось, прямо из желудка. Он также продолжал
сосать палец.
Примчался санитар из главной тюрьмы тремя
этажами ниже, за ним еще один из тюремщиков.
– Что происходит? – спросил он Тильду и Дэнни.
– Мне кажется, это называется травматическим
шоком или стрессом, – объяснила Тильда. – Он весь день был не в себе, а час
назад два судебных исполнителя вручили ему повестку. – Но санитар не слушал.
Он схватил руку Марка, пытаясь нащупать пульс.
Тильда продолжала тарахтеть: – Они его до смерти напугали, и, наверное, он
теперь в шоке. Мне надо было получше за ним смотреть после этого, но у меня так
много дел.
– Я бы выгнал этих чертовых судебных
исполнителей, – пробурчал Дэнни. Они стояли рядом с санитаром.
– Такое же случилось с его маленьким братом,
ну, знаешь, об этом всю неделю газеты писали. Самоубийство и все такое.
– Его надо увезти, – решил санитар,
выпрямляясь и доставая радиопередатчик. – Несите быстрей носилки на четвертый
этаж, – рявкнул он. – Тут с ребенком плохо.
Дэнни сунул блокнот в нос санитару.
– Тут сказано, его надо везти в больницу
Святого Петра, к доктору Гринуэю.
– Там его брат, – добавила Тильда. – Дорин
боялась, что такое может случиться. Говорила, что чуть не послала за “скорой
помощью” днем, ему становилось все хуже и хуже. Мне следовало быть более
внимательной.
Вбежали еще два санитара с каталкой. Марка
быстренько положили на нее и прикрыли одеялом. Притянули ремнями к носилкам
ноги и грудь. Глаз при этом он не открывал, пальца изо рта не выпускал и
продолжал издавать болезненный, монотонный вой, перепугавший санитаров и
заставивший их ускорить шаг. Они поспешно проскочили по коридору и втолкнули
каталку в лифт.
– Ты раньше такое видел? – тихо спросил один
другого.
– Не припоминаю.
– Он весь горит.
– При шоке кожа обычно прохладная и потная. Я
такого никогда не наблюдал.
– Ага. Может, при травматическом шоке иначе.
Только взгляни на этот палец.
– Это тот самый парнишка, за которым гоняются
гангстеры?
– Угу. На первой полосе и вчера и сегодня.
– Думаю, он сорвался.
Лифт остановился, и они быстро провезли
каталку через несколько коротких коридоров городской тюрьмы, где, как обычно в
пятницу, было полно народу. Распахнулись двойные двери, и каталку ввезли в
санитарную машину.
Поездка до больницы Святого Петра заняла минут
пятнадцать, зато по приезде ждать им пришлось в два раза дольше. Перед ними еще
три машины выгружали своих пациентов. В больницу Святого Петра направляли людей
с ножевыми и пулевыми ранениями, избитых жен и пострадавших в автомобильных
катастрофах. Работы было навалом круглосуточно, но с пятничного до воскресного
вечера больница превращалась в сумасшедший дом.
Его вкатили в приемную, где санитары заполнили
необходимые бумаги. Целая армия медсестер и врачей сгрудилась вокруг одной из
каталок, и все орали одновременно. Люди метались в разных направлениях. Среди
них было человек шесть полицейских. Здесь же стояли еще три каталки.
Мимо них прошла сестра, на секунду
остановилась и спросила:
– В чем дело?
Один из санитаров подал ей бумагу.
– Значит, кровью он не истекает, –
констатировала она с таким видом, как будто кроме кровотечения никаких других
серьезных болезней не существовало.
– Нет. Тут вроде шок или стресс. У них это
семейное.
– Подождет. Отвезите его в приемное отделение.
Я через минуту вернусь. – И она ушла.
Санитары с трудом провезли каталку через толпу
и остановились в маленькой комнате в стороне от основного холла. Отдали бумаги
другой сестре, которая что-то написала, даже не взглянув на Марка.
– Где доктор Гринуэй? – спросила она
санитаров. Они переглянулись и пожали плечами.
– Вы ему не позвонили?
– Да нет.
– Да нет, – передразнила она, закатив глаза
кверху. Два придурка. – Послушайте, тут как на войне, понятно? Тут кругом кровь
и внутренности наружу. У нас в холле за последние полчаса двое умерли.
Психиатрические случаи здесь не считаются первоочередными.
– Хотите, чтобы мы его подстрелили? –
разозлился один из санитаров, кивком головы показывая на Марка, чем
окончательно достал ее.
