Реджи попыталась отдышаться, но ей это не
удалось. Она сжала руку Марка и решила: невозможно поверить, что тело
американского сенатора похоронено меньше чем в ста футах от того места, где она
прячется.
– Мы войдем туда? – спросил Марк. Он сказал
это почти что с вызовом, хотя она и заметила в его голосе страх. “Ладно, –
подумала она, – хорошо, что он боится”.
Наконец она достаточно отдышалась, чтобы
прошептать:
– Нет. Мы и так далеко зашли.
– Я знаю точно, где тело.
– Ну, я тебя об этом не спрашивала, но не
настало ли время мне сказать?
– Под лодкой.
– Он так сказал?
– Да. Он уточнил. Зарыто под лодкой.
– А если там нет никакой лодки?
– Тогда мы дадим деру.
Наконец-то и он тяжело дышал и потел. С нее
хватит. Пригнувшись, Реджи начала пятиться назад.
– Я ухожу, – сказала она.
* * *
К.О.Льюису так и не пришлось покидать самолет.
Несколько человек присоединились к нему, пока самолет заправляли. Еще через
тридцать минут они были в воздухе, направляясь в Новый Орлеан, где их с
нетерпением ждал Ларри Труманн.
Льюис был недоволен. Какого черта ему делать в
Новом Орлеане? Город большой. Они даже не знают, на какой она машине. По сути,
они даже не знают, приехали ли те двое на машине, прилетели на самолете или
добрались автобусом или поездом. В этом городе вечно проводятся всякие
конференции и полно туристов, гостиницы переполнены, на улицах уйма народу.
Пока беглецы не сделают какой-нибудь ошибки, их не найти.
Но директор Войлз потребовал его присутствия
на месте, вот и пришлось отправиться в Новый Орлеан. Найти мальчика и заставить
его говорить – таковы полученные им инструкции. Ему разрешалось пообещать все,
что угодно.
Глава 37
Двое из троих, Лео и Ионуцци, были штатными
костоломами, давным-давно работающими на “семью” Салари и, по сути,
родственниками Барри Ножа, хотя они часто от этого открещивались. Третьего,
огромного подростка с массивными бицепсами, мощной шеей и толстой талией, по
вполне понятным причинам аваля просто Быком. Его послали, чтобы он, как обычно,
выполнил большую часть тяжелой работы. Барри уверил их, что дело несложное.
Бетон положен тонким слоем. Тело – маленькое. Чуть-чуть отколоть здесь,
чуть-чуть там, и они увидят черный мешок для мусора, не успеют и оглянуться.
Барри нарисовал схему гаража, на которой
уверенно пометил местонахождение могилы. Он также изобразил карту, на которой
провел черту от стоянки в Западном парке, потом между теннисными кортами, затем
через футбольное поле, через рощицу, потом еще через одно поле с павильоном,
дальше вдоль велосипедной дорожки и потом по тропинке до канавы. Весь день он
уверял их, что дело выеденного яйца не стоит.
На велосипедной дорожке никого не было, что
вполне естественно для десяти минут двенадцатого ночи в субботу. Сгущался
туман, и когда они дошли до пешеходной тропинки, то пот тек с них ручьями и они
с трудом переводили дыхание. Бык, самый молодой и спортивный, шагал сзади и
посмеивался про себя над бредущей впереди парой, которая материлась в темноте
по поводу большой влажности. Им уже далеко за тридцать, так он думал, курят,
конечно, без конца, пьют до потери сознания и жрут что попало. Они все
жаловались, что вспотели, а ведь и мили еще не прошли.
Все были одеты только в черное. Руководил Лео,
он же нес и фонарь. Следом за ним шел Ионуцци, как гончая по следу: с опущенной
головой, тяжело дыша, как в летаргическом сне, и злясь на весь белый свет за
то, что он оказался здесь.
– Осторожно, – предупредил Лео, когда они
спускались по заросшему склону в канаву. Всю троицу вряд ли можно было
причислить к любителям прогулок по лесу. Им было страшновато даже тогда, когда
они приходили сюда в первый раз, часов в шесть вечера. Сейчас же вообще мороз
по коже продирал. Бык каждую минуту ждал, что наступит на толстую извивающуюся
змею. Разумеется, если его укусит змея, у него будут все основания вернуться и,
если повезет, найти машину. Тогда его приятелям придется идти дальше одним. Он,
споткнулся о бревно, но удержался на ногах. Он даже жалел, что змея не
попадалась.
– Осторожно, – напомнил Лео в десятый раз, как
будто от этого путь становился менее опасным. Они пролезли вдоль заросшего
ручья и футов через двести поднялись на другой берег. Фонарик выключили, и все,
пригнувшись, пробрались через кусты к проволочному забору Клиффорда. Там они
отдышались, стоя на коленях.
– Глупо это, знаете, – пробормотал Ионуцци,
громко пыхтя. – С каких это пор мы трупы выкапываем?
Лео разглядывал темный задний двор Клиффорда.
Нигде ни огонька. Они несколько минут назад проезжали мимо и заметили небольшой
фонарик над парадной дверью, но сзади была полная темнота.
– Заткнись, – рявкнул он, не поворачивая
головы.
– Ну да, – продолжал тянуть свое Ионуцци, – уж
глупо, так глупо. – Было почти слышно, как посвистывали его легкие. С
подбородка капал пот. Бык стоял на коленях за их спинами и удивлялся, качая
головой, в какой они плохой форме. Их обычно использовали в качестве телохранителей
или шоферов, что не требовало большой выносливости. Рассказывали, что Лео
впервые убил в семнадцать, но через несколько лет, после того как он отсидел
срок, ему пришлось это занятие бросить. Бык слышал, что за последние два года
Ионуцци дважды подстреливали, но он не мог ручаться за точность этих сведений.
Люди, распространяющие подобные слухи, особой правдивостью не отличались.
– Пошли, – скомандовал Лео, как фельдмаршал.
Они пробежали по траве до калитки, затем во двор Клиффорда. Прячась за
деревьями, пересекли его и упали у задней стены гаража. Ионуцци было плохо. Он
свалился на четвереньки и дышал, как загнанный. Лео прокрался вдоль стены и
выглянул из-за угла посмотреть, не видно ли соседей. Все тихо. Ни звука, только
астматическое дыхание Ионуцци, возвещающее о скором инфаркте. Бык заглянул за
другой угол и полюбовался задней стеной дома Клиффорда.
Вокруг все спали. Даже собаки улеглись на
ночь. Лео выпрямился и попытался открыть дверь. Она была заперта.
– Стойте здесь, – распорядился он и, пригнувшись,
двинулся вдоль гаража к главной двери. Она тоже была на замке. Вернувшись
назад, он сказал: – Придется разбить стекло. Там тоже закрыто.
Ионуцци вынул молоток из сумки на поясе, и Лео
принялся легонько стучать по грязному стеклу прямо над дверной ручкой.
