Месяц снова скрылся, и в лесу сразу стало
значительно темнее. Марк повернулся к ней спиной и направился к тому месту, где
они только что прятались. Она машинально пошла следом, и это вывело ее из себя,
потому что в данный момент она полностью зависела от одиннадцатилетнего
мальчишки. Но она все равно двигалась за ним по невидимому ей пути через лес к
тем кустарникам, где они недавно сидели. Гараж едва было видно.
Кровь уже более или менее нормально
циркулировала в ее ногах, хотя некоторая скованность и осталась. Спина болела
нестерпимо. Проведя рукой по лбу, она почувствовала шишки от комариных укусов.
На тыльной стороне левой ладони виднелась кровавая царапина. Ободрала,
наверное, о какую-нибудь колючку. Если ей удастся вернуться в Мемфис, поклялась
она себе, она запишется в оздоровительный клуб и приведет себя в норму. Ей
надоело хватать воздух открытым ртом и чувствовать, как все болит.
Марк опустился на колено, сунул еще одну
травинку в рот и принялся наблюдать за гаражом.
* * *
Они молча прождали почти час. Когда Реджи
поняла, что сейчас бросит его и побежит, куда глаза глядят, она выпалила:
– Все, Марк, я ухожу. Делай, что хочешь,
потому что я ухожу сию минуту. – Но не двинулась с места.
Они сидели согнувшись. Он показал пальцем на
гараж, как будто она не знала, где он находится.
– Я туда сползаю, ладно? С фонариком, и
посмотрю на труп или могилу, или что они там рыли, ладно?
– Нет.
– Да это и секунды не займет, правда. Если мне
повезет, я тут же вернусь.
– Я пойду с тобой, – заявила она.
– Нет, я хочу, чтобы вы остались здесь. Я
боюсь, что эти ребята тоже наблюдают откуда-нибудь из-за деревьев. Если они
пойдут за мной, начинайте кричать и бегите во весь дух.
– Нет. Ничего не выйдет, миленький ты мой.
Если ты хочешь смотреть, то я тоже хочу, и не вздумай спорить. Будет так, как я
сказала.
Он заглянул ей в глаза, находившиеся всего в
четырех или пяти дюймах от него, и решил не спорить. Она качала головой, губы
сжаты в упрямую линию. Она забавно выглядела в этой кепочке.
– Тогда идите за мной, Реджи. Пригнитесь
пониже и прислушивайтесь. Не забывайте прислушиваться.
– Ладно, ладно. Я вовсе не так уж беспомощна.
Честно говоря, я уже здорово научилась ползать.
Они ползком выбрались из кустов, две
молчаливые тени в темноте. Трава была влажной и холодной. Калитка, открытая еще
поспешно ретировавшимися осквернителями могил, слегка скрипнула, когда Реджи
толкнула ее ногой. Марк гневно взглянул на нее. Они остановились под первым
деревом, потом передвинулись ко второму. Кругом ни звука. Было два часа ночи,
все спали. Марк, однако, волновался по поводу соседа с ружьем. Он сомневался,
чтобы тот крепко заснул, зная, что вместо стекла у него тонкий пластик. Он мог
представить себе, как старый джентльмен сидит на кухне и следит за террасой,
ожидая, что хрустнет ветка, чтобы снова начать палить. Они остановились у
следующего дерева, затем прокрались к куче мусора.
Быстро дыша, Реджи несколько раз кивнула.
Пригнувшись, они быстро добежали до слегка приоткрытой двери гаража. Марк сунул
голову внутрь. Он зажег фонарик и опустил его лучом вниз. Реджи вошла за ним.
Запах стоял такой, что дышать было трудно. Как
будто какое-то дохлое животное гнило на солнце. Реджи машинально прикрыла
ладонью нос и рот, затем задержала дыхание.
Единственное пустое место в помещении было в
центре, где когда-то стояла лодка. Они нагнулись над бетонным прямоугольником.
– Меня сейчас стошнит, – сказала Реджи, почти
не открывая рта. Бандиты копали с центра и двигались в противоположных
направлениях. Маленькая траншея уже достигла колен и на поверхность проступил
черный полиэтиленовый мешок.
Но Марку все было мало. Он взял брошенное
зубило и зацепил за черный пластик.
– Не смей, – громко прошептала Реджи, пятясь
назад. Но все равно не отрывала глаз от мешка.
Он разорвал полиэтилен зубилом, светя себе
фонариком. Затем рукой отвел пленку в сторону и в ужасе выпрямился. Но тут же
вновь направил луч прямо в разлагающееся лицо сенатора Бойда Бойетта.
Реджи сделала еще шаг назад и упала на груду
мешков с пустыми банками. В полной тишине грохот показался оглушительным. Она
завозилась, пытаясь подняться, но это привело к еще большему шуму. Марк схватил
ее за руку и подтащил к лодке.
– Извини, – прошептала она, стоя в двух футах
от трупа и начисто забыв о нем.
– Шшш, – отозвался Марк, вставая на ящик и
выглядывая в окно. У соседей зажегся свет. – Пошли, – бросил он. – Пригнитесь.
Они выскользнули за дверь, и Марк закрыл ее.
Где-то по соседству хлопнула дверь. Они быстро поползли мимо кучи хлама, мимо
деревьев, через калитку. Реджи не отставала. Достигнув кустов, они встали на
ноги и, низко пригнувшись, помчались изо всех сил, пока не нашли тропинку. Марк
включил фонарик. Они не замедляли хода, пока не добрались до русла ручья.
Только нырнув в заросли, он выключил фонарик.
– В чем дело? – спросила Реджи в панике,
задыхаясь, точно зная, что ей меньше всего хотелось бы задерживаться.
– Вы его лицо видели? – спросил Марк, с
трепетом вспоминая, что они только что сделали.
– Разумеется, я видела его лицо. А теперь пошли.
– Я хочу еще раз взглянуть.
Она едва не закатила ему пощечину. Затем
встала и пошла вдоль ручья.
Марк бежал рядом с фонариком.
– Я просто пошутил. – Она остановилась и
уставилась на него. Мальчик взял ее за руку и помог спуститься на дно бывшего
ручья.
* * *
Они добрались до шоссе и двинулись в сторону
мотеля. Машин было мало, хотя и несколько больше, чем можно встретить в других
городах в половине третьего утра в воскресенье. С той минуты, как они вскочили
в машину в Западном парке и уехали, никто не произнес ни слова. Но молчание им
не было в тягость.
