– Да, он меня основательно выматерил, но на
следующий день снова позвонил в контору. Мы вместе пообедали, и я увидел, что
он просто развалился на части. Он был так перепуган, что даже не спросил прямо,
знаем ли мы, где тело. Я тоже не стал ничего уточнять. Сказал ему, что к суду
тело у нас наверняка будет, и еще раз поблагодарил его. Тут он совсем дошел.
Видно было, что он не спал и не мылся. Глаза были налиты кровью. Он напился за
обедом и принялся обвинять меня в мошенничестве, коварном и неэтичном
поведении. Сцена была препротивной. Я оплатил счет и ушел. Он мне позвонил
вечером домой, на удивление трезвый, и извинился. Я сказал: не бери в голову.
Добавил, что Рой всерьез подумывает обвинить его в том, что он препятствует
правосудию, и это его завело. Он заявил, что у нас нет доказательств. Я
ответил, что, может, и нет, но ему предъявят обвинение, арестуют и будут
судить, так что он никоим образом не сможет защищать Барри Мальданно. Он орал и
ругался минут пятнадцать, потом повесил трубку. Больше он мне не звонил.
– Он знает, вернее, знал, где Мальданно
спрятал тело, – с уверенностью добавил Фолтригг.
– Почему нам не сообщили? – спросил Труманн.
– Мы собирались. Более того, мы с Томасом
обсуждали этот вопрос сегодня днем, когда нам позвонили. – Фолтригг снизошел до
этого объяснения с таким видом, будто Труманн и не должен задавать ему такие
вопросы. Труманн взглянул на Шерффа. Последний не отрывал взгляда от блокнота,
разрисовывая его изображениями различных пистолетов.
Фолтригг допил томатный сок и выбросил банку в
мусорную корзину. Скрестил ноги.
– Вам, ребятки, надо проследить продвижение
Клиффорда из Нового Орлеана до Мемфиса. По какой дороге ехал? Есть ли у него
там друзья? Где останавливался? С кем встречался в Мемфисе? Должен же он был
хоть с кем-нибудь поговорить за то время, как покинул Новый Орлеан? Как вы
думаете?
Труманн кивнул.
– Поездка длинная. Обязательно где-нибудь да
останавливался.
– Он знал, где тело, и решил покончить с собой
– это очевидно. Есть малюсенькая вероятность, что он кому-либо что-то
рассказал.
– Возможно.
– Подумай обо этом, Ларри. Давай предположим,
что ты адвокат, избави тебя Бог. И ты представляешь бандита, убившего сенатора
США. Допустим, что твой подзащитный рассказал тебе, своему адвокату, где он
спрятал тело. Следовательно, только два человека во всем мире знают эту тайну.
И ты, адвокат, не выдерживаешь и решаешь покончить с собой. Планируешь все
заранее. Ты знаешь, что умрешь. Ты покупаешь таблетки, виски, пистолет,
водопроводный шланг, едешь пять часов подальше от дома и стреляешься. Скажи,
хотелось бы тебе поделиться с кем-нибудь своим секретом, а?
– Возможно. Не знаю.
– Но такое может быть?
– Может.
– Прекрасно. Значит, мы должны все тщательно
расследовать. Я бы начал со служащих в его конторе. Узнайте, когда он уехал из
Нового Орлеана. Проверьте его кредитные карточки. Где он заправлялся? Где ел?
Где купил пистолет, таблетки и выпивку? Может, у него где-нибудь в округе есть
семья? Старый приятель-юрист? Надо проверить тысячу вещей.
Труманн передал телефон Шерффу.
– Звони в контору. Позови Хайтаура к телефону.
Фолтриггу было приятно видеть, как фэбээровцы послушно следуют его указаниям.
Он самодовольно усмехнулся и подмигнул Финку. На полу между ними стоял ящик с
документами и уликами, относящимися к делу “США против Барри Мальданно”. Еще
четыре таких ящика остались в конторе. Финк знал их содержимое на память, о Рое
того же сказать было нельзя. Он достал одно дело и полистал его. Это был
многостраничный запрос в суд, который подал Джером Клиффорд два месяца назад и по
которому не было принято еще никакого решения. Он положил дело и снова
уставился в окно на пробегающий мимо ночной пейзаж штата Миссисипи. Впереди
находился выезд из штата – городок Боуг-Читто. И откуда они брали подобные
названия?
Поездка много времени не займет. Ему нужно
увериться, что Клиффорд действительно мертв и что он действительно покончил
жизнь самоубийством. Он должен знать, не оставил ли Роми какого-нибудь следа,
вроде признаний друзьям или болтовни с незнакомыми людьми. Конечно, вряд ли что
обнаружится. Но в деле Бойда Бойетта и его убийцы они уже много побегали
впустую. Так что это будет не первый и, скорее всего, не последний эпизод.
Глава 6
Человек в желтом спортивном костюме вбежал
через вращающиеся внутренние двери приемного отделения и спросил о чем-то
сестру, сидящую за заляпанным окошком. Она показала пальцем, и он направился к
Дайанне, Марку и Харди, стоящим около автомата с кока-колой в углу холла
приемного отделения благотворительной больницы Святого Петра.
– Психиатр доктор Саймон Гринуэй, –
представился он Дайанне, а на полицейского и Марка не обратил внимания. Доктор
объяснил, что несколько минут назад ему позвонил доктор Сейдж, и Дайанна должна
пойти с ним.
Харди остался с Марком.
Дайанна и доктор поспешили, обходя медсестер и
санитаров, передвижные носилки и стоящие вдоль стен кровати, и исчезли за
дверью в конце коридора. Приемная была заполнена дюжиной больных и будущих
пациентов. Ни одного свободного кресла. Родственники заполняли документы. Никто
никуда не торопился. Где-то непрерывно бормотал громкоговоритель, ежеминутно
вызывая добрую сотню докторов.
Было начало восьмого.
– Есть хочешь, Марк? – спросил Харди. Есть он
не хотел, но и оставаться здесь тоже.
– Немного.
– Пошли в кафетерий. Куплю тебе гамбургер. Они
протолкались сквозь народ, наполняющий коридор, и спустились на один пролет
вниз по лестнице, в подвал, где тоже было полно куда-то спешащих людей. Еще по
одному коридору они попали в кафетерий, в котором народу было больше, чем в
школьной столовой во время обеда. Харди показал на единственный свободный
столик в углу, и Марк уселся там ждать.
Сейчас он больше всего беспокоился о своем
братишке. Он волновался, хотя Харди и уверил его, что смерть Рикки не угрожает.
Он еще сказал, что разные доктора будут с ним разговаривать и пытаться привести
его в чувство. Но на это потребуется время. Он объяснил, что докторам очень
важно знать, что же на самом деле случилось, правду и только правду, а если им
эту правду не рассказать, это может повредить Рикки. Харди сказал, что Рикки
могут отправить в сумасшедший дом на месяцы, а может, годы, если врачи не будут
знать правду о том, что мальчики видели.
