– Ага. – Марк уселся рядом с ним на бревно и
достал из кармана еще одну сигарету. Рикки торопливо пускал дым. Марк зажег
свою. Так они молча сидели под деревом и наслаждались курением.
– Весело, – заметил Рикки, покусывая фильтр.
– Замечательно. Только почему у тебя руки
дрожат?
– Вовсе нет.
– Точно, точно.
Рикки не обратил на его слова внимания. Он
наклонился вперед, поставил локти на колени, набрал в рот дыма и сплюнул,
совсем как Кевин и другие мальчишки, живущие по соседству. И ничего сложного.
Марк сложил губы колечком и попытался пустить
дым кольцами. Он рассчитывал таким образом произвести впечатление на брата, но
кольца не получилось, и дым скоро рассеялся.
– Я думаю, тебе еще рано курить, – сказал он.
Рикки озабоченно попыхивал сигаретой и сплевывал, явно получая удовольствие от
такого гигантского скачка в направлении возмужания.
– А тебе сколько лет было, когда ты начал? –
спросил он.
– Девять. Но я был более взрослым, чем ты.
– Ты всегда так говоришь.
– Потому что это правда.
Они сидели рядом на бревне под деревом и мирно
покуривали, разглядывая травянистую поляну, расстилающуюся перед ними. Марк и в
самом деле был куда более взрослым в том возрасте, в котором находился сейчас
Рикки. Он был более взрослым, чем любой, ребенок в его возрасте. Он всегда был
взрослым. Когда ему было семь лет, он ударил отца бейсбольной битой. Хотя о
последствиях было неприятно вспоминать, по крайней мере этот пьяный идиот
перестал колотить мать. До того он бил их часто, и Дайанна Свей даже искала защиты
и совета у своего старшего сына. Они утешали друг друга и строили планы, как
выжить. Вместе плакали после побоев. Договаривались, как защитить Рикки. Когда
ему исполнилось девять лет, Марк уговорил мать подать на развод. Он вызвал
полицейских, когда отец, уже после того как ему предъявили бумаги о разводе,
явился домой пьяным. Мальчик давал показания в суде, рассказав о побоях,
издевательствах и пренебрежении отцовскими обязанностями. Он вел себя как
взрослый.
Рикки первым услышал машину. С грунтовой
дороги послышался низкий шелестящий звук. Тогда и Марк услышал его.
– Сиди тихо, – приказал он Рикки шепотом. Оба
замерли.
На гребне холма появился длинный, черный,
блестящий “линкольн”, двигающийся в их направлении. Трава на дороге доставала
до переднего бампера. Марк бросил сигарету и наступил на нее подошвой. Рикки
сделал то же самое.
Не доезжая до поляны, машина остановилась,
затем развернулась, задев нижние ветви дерева, и встала. Мальчики оказались
прямо за ней, но с дороги их видно не было. Марк соскользнул с бревна и
пробрался сквозь заросли к краю поляны. Рикки за ним. Задний бампер машины
находился от них в тридцати футах<Фут (треть ярда, 12 дюймов) – 0,3048
метра.>. Они внимательно наблюдали. На машине были номерные знаки штата Луизиана.
– Что он делает? – прошептал Рикки. Марк
посмотрел сквозь заросли.
– Шшш!
Он часто слышал на трейлерной стоянке, что
подростки забираются в этот лес, чтобы встретиться с девчонками и покурить
травку, но эта машина явно не могла принадлежать подросткам. Мотор заглох, и с
минуту машина просто стояла в зарослях. Затем дверца открылась и из машины
вылез, оглядываясь по сторонам, водитель. Это был толстенький человечек в
черной куртке, с полным лицом и лысой круглой головой: только за ушами
виднелась полоска седых волос. Еще у него была черная с проседью борода.
Человек, спотыкаясь, прошел к багажнику, повозился с ключами и наконец открыл
его. Он достал из багажника кусок шланга, надел один его конец на выхлопную
трубу, а второй вставил в слегка приспущенное стекло задней левой дверцы.
Закрыв багажник, он снова огляделся, как будто боялся, что за ним следят, и
залез в машину.
Заработал мотор.
– Уф! – тихо произнес Марк, уставившись на
машину.
– Что это он делает? – спросил Рикки.
– Хочет покончить с собой.
– Я не понимаю, Марк. – Рикки немного
приподнял голову, чтобы лучше видеть.
– Не высовывайся. Видишь шланг? Выхлопные газы
пойдут в машину и убьют его.
– Ты говоришь о самоубийстве?
– Именно. Я в кино видел, так один парень
сделал.
Они пригнулись пониже и не сводили глаз со
шланга, ведущего от выхлопной трубы в окно. Мотор ровно работал вхолостую.
– А почему он хочет покончить с собой?
– Откуда я знаю? Но надо что-то сделать.
– Ага, пошли отсюда в чертовой матери.
– Нет. Посиди минуту тихо.
– Я ухожу, Марк. Можешь сколько хочешь
смотреть, как он умрет, а я пошел.
Марк схватил брата за плечо и заставил
пригнуться. Рикки тяжело дышал, и обоих прошиб пот от страха. Солнце спряталось
за тучу.
– А это долго? – спросил Рикки дрожащим
голосом.
– Не очень. – Марк отпустил брата и встал на
четвереньки. – Сиди здесь, понял? Если двинешься, я тебе такого пинка дам!
– Что ты собираешься делать, Марк?
– Сиди здесь.
Прижавшись тощим телом к земле, работая
локтями и коленями, Марк пополз через заросли к машине. Трава была сухая и не
меньше двух футов высотой. Он остановился прямо за машиной. Потом, скользя
животом по сухой траве, как змея, залез под багажник, осторожно снял шланг с
выхлопной трубы и положил его на землю. Назад он двигался с большей скоростью и
уже через несколько секунд сидел, пригнувшись, рядом с Рикки в густой траве под
самой длинной ветвью дерева. Он был уверен, что, если их обнаружат, они смогут
рвануть мимо дерева по тропинке и скрыться раньше, чем толстяк поймает их.
Они ждали. Прошло пять минут, которые
показались им часом.
– Ты думаешь, он умер? – прошептал Рикки
глухим и слабым голосом.
– Не знаю.
Неожиданно дверца распахнулась, и толстяк
вылез наружу. Плача и что-то бормоча, он, спотыкаясь, обошел машину, увидел
шланг на траве, выругался и снова надел его на выхлопную трубу. В руке у него
была бутылка виски. Диким взглядом оглядев деревья, толстяк, пошатываясь,
вернулся в машину.
Мальчики в ужасе наблюдали.
– Он совсем рехнулся, – заметил Марк
вполголоса.
